- Классный намечается уик-энд, правда? - сказал я.

- Божественный, - проговорила она с отсутствующим видом.

Движение было оживлённым, но, из чувства досады на неё и на себя самого, я гнал машину слишком быстро, так что мы добрались до Лейк-Вэйл в без чего-то пять. Я посмотрел на карту с пометками. Её имение находилось на противоположной от деревни стороне озера. Мэйвис сидела, подавшись вперёд, явно взволнованная при виде усадьбы. Это она заметила указатель. Лакированную табличку, подвешенную на кованом железе, с именем, начертанным на меди беглым почерком, с маленькой буквы, как на торговом знаке: "феррис". Я повернул налево и проехал по узкой посыпанной гравием дороге в направлении озера.

Если бы не такие очевидные вещи, как тянувшиеся туда электрический и телефонный кабели, то петляющая просёлочная дорога наводила бы на мысль, что вы направляетесь к ветхой лачуге. Мы миновали тысячу футов леса, густо растущие берёзы, сосны и клёны, всё время двигаясь под гору, потом увидели сквозь деревья поблёскивающую синеву озера и увидели сам дом. От него захватывало дух, от этого дома у озера. Не только потому, что он был такой огромный. Я слышал, что она выписала какого-то совсем юного архитектора из Майами, полагая, что он, по крайней мере, сделает что-то особенное. Ну что же, ему это вполне удалось. Камень, дерево и много стекла, но при этом совершенно не возникало ощущения, что он вырос из уступа скалы, на котором стоял. Дом выглядел так, как будто плавно подошёл к причалу и был готов помчаться по озеру, как только запустят ракетные двигатели. Мэйвис смотрела на него затуманенным от экстаза взором, приоткрыв рот, сцепив пальцы рук.

Имелась и парковочная площадка внушительных размеров, на которой уже стояли пять автомобилей. Один видавший виды микроавтобус, маленький синевато-стальной "Остин-Хили" Уилмы, которой она водит как дух смерти с объятыми огнём волосами, жёлтый Бьюик Скайларк, в котором я узнал машину Хессов, новенький чёрный "MG", который мог принадлежать Стиву Уинсану, и белый "Ягуар" с маленьким нарисованным карандашом шаржем Джуди Джона на дверце, не оставляющей никаких сомнений относительно владельца. Я припарковал наш драндулет в этом автосалоне, и большой мексиканец с вытянутым печальным лицом поспешил к нам из дома. Я отпер багажник, чтобы он мог заняться вещами. Он предложил нам отправиться по тропинке, огибавшей дом.

Справа располагалась большая поросшая травой терраса, со всем необходимым инвентарём для английского крокета, со столиками под тентами места для зрителей. Обогнув крыло дома, мы вышли к большой бетонной террасе, образованной U-образным сооружением. Две бетонных лестницы, плавно изгибаясь, уводили по каменистому берегу, которому был обращён фасад дома, к ещё одной террасе, более плоской, и двум огромным причалам, вдававшимся в синь озера. Две одинаковых моторных лодки, быстроходные, в полной исправности, стояли на привязи у причала. Я увидел водные лыжи на причале, или, пожалуй, точнее было бы сказать пирсе. Они были построены наподобие Форт-Нокса, вероятно, чтобы зимой выдерживать лёд. Джуди Джона была внизу, на пирсе, лежала лицом вниз на красной циновке, а Гилман Хайес сидел возле неё, демонстрируя свою очень мускулистую коричневую спину, свесив ноги с края.