— Так что? — настаивал Илья. — Я заеду за тобой?

С телефонной трубкой она вышла из кухни якобы за салфетками. По Илье она не скучала, но почему бы и не посидеть в кафе перед сном? Мите она пока еще не жена, так что имеет полное право ходить куда вздумается и с кем вздумается. К тому же ситуация приятно щекотала нервы.

— Заезжай. Я выйду минут через двадцать.

На кухне Митя поглощал котлету с пюре. Она быстро переоделась в комнате: черные брючки и блузка цвета бордо — универсальный наряд, он будет уместен где угодно. Волосы Наташа оставила распущенными, лишь возле ушей прихватила их заколками со стразами.

— Ты что, уходишь?

— Да, меня попросили подъехать в агентство, — не моргнув глазом соврала она. — Менеджер завтра с утра отправляет мои фото заказчику, и нужно, чтобы я помогла ей отобрать самые подходящие.

Это была откровенная чушь, но, когда обманываешь мужчину, главное не то, чтобы ложь была убедительной, а то, хочет он верить тебе или нет.

Митя, судя по всему, хотел.

— Ну ладно. Мне съездить с тобой?

Этого только не хватало!

— Да я на часик всего-то и отъеду! К тому же меня подберет Лариса, она тоже едет в агентство, а ты ее знаешь: начнет соблазнять тебя, а потом жаловаться на жизнь. Тебе это надо?

Митя налил себе чаю.

— Да уж! С ней у меня нет ни малейшей охоты видеться. Помню, когда ты познакомила нас, она просила меня «подсказать какое-нибудь средство от депрессии».

— Ну и что, подсказал?

Вместо ответа Митя махнул рукой. Он был ужасным медицинским нигилистом и, прекрасно ориентируясь в современных лекарствах, для себя лично при любом недомогании признавал только один препарат, продающийся отнюдь не в аптеках. На Наташу это тоже распространялось: если она начинала жаловаться Мите на плохое самочувствие, то получала один из двух советов — «принять стопарь» или «растереть ноги». Что касается депрессии, которой была подвержена и сама Наташа, и все ее подруги-манекенщицы, то Митя ее за недуг не считал. Стоило Наташе заикнуться о своем подавленном состоянии, он тут же наставительно произносил: «Распущенность и неумение держать себя в руках, ничего больше. Ты просто слишком много думаешь о себе! Займись делом, и депрессии как не бывало». Может, он был прав, но легче от его нотаций Наташе не становилось.

Она послала ему воздушный, чтобы не нарушить макияж, поцелуй и, обещав вернуться через час-полтора, убежала.

— Куда поедем? — спросила она, садясь в машину Ильи.

— Хотел пригласить тебя ко мне.

— Но уже поздно…

— А по-моему, самое время. Останешься до утра. — Он наклонился, чтобы ласково приобнять ее.

— Нет, Илья, это совершенно невозможно! У меня дома сын один.

— Тогда поднимемся к тебе.

— Ты, кажется, звал меня кофе пить? — засмеялась Наташа. — А у меня дома нет кофе.

— Сейчас купим. Кофе, сливки, кофеварку — все, что угодно.

— Не нужно…

Илья убрал руку, раздраженно включил зажигание, но трогаться не спешил.

— Так куда мы едем? — спросил он. — Решай тогда сама.

«Наверное, он вообще не влюблен в меня, — грустно подумала Наташа. — Просто в его кругу принято встречаться с красивой, но не слишком самостоятельной женщиной. А после нескольких встреч ложиться с ней в постель. Будь он влюблен по-настоящему, разве смогла бы я удержать его?»