– Но он мог бы уехать за границу, – заметил Лев. – Куда-нибудь на Канары или в Куршавель. Там спокойно, бандитов нет…

– Да, там спокойно, но это слишком далеко, – ответил Верховский. – Аркадий Семенович должен оставаться в России – это важно. Он в любой момент должен быть готов дать объяснения перед влиятельными лицами… там, на самом верху. Теперь вам все понятно?

Гуров помолчал немного, показывая, что в нем происходит внутренняя борьба, потом сказал:

– Да, кое-что стало понятно. Некоторые вопросы разъяснились. Хорошо, мы с Крячко останемся. Но вы сказали мне слишком мало, Верховский. Имейте в виду, я от вас не отстану. Теперь я знаю, что вы владеете информацией, которой ни у кого больше нет, и скрываете ее от меня. Так что, если у меня возникнут вопросы, я знаю, к кому обращаться.

– Ладно, обращайтесь, – согласился секретарь. – Но не сегодня.

Он повернулся и ушел в дом. А Гуров решил найти в парке Крячко (тому, кажется, оставалось еще час дежурить) и поделиться с ним полученными сведениями.

Он обогнул дом и двинулся по дорожке, которая вела в дальнюю часть парка. Кричать, звать друга ему не хотелось. Он решил, что, так или иначе, обнаружит его.

Внезапно, проходя мимо зарослей шиповника, он услышал женский голос, который показался ему знакомым. Сыщик, тихо ступая, подошел ближе и прислушался.

– Нет, так продолжаться не может, – говорила женщина. – Вопрос должен быть решен здесь, еще до отъезда. Откладывать решение до Москвы было бы ошибкой. Так что я жду от вас всех энергичных действий.

– Я понял, – ответил мужской голос.

– Вот и отлично. Тогда я пошла. Успеха!

Послышался хруст гравия, удаляющиеся шаги, и все стихло. Собеседники ушли в другую сторону, Гуров их так и не увидел. Однако если относительно мужчины у него были сомнения – тот сказал всего два слова, и сыщик не успел его опознать, – то женский голос он узнал. Такой звонкий и чистый голос был только у одного человека в усадьбе, и принадлежал он Ирине Сергеевне Стратоновой.

Вот теперь Гурову точно надо было найти Крячко. Ему было что обсудить с другом. «Ну и гадюшник! – думал он, блуждая по дорожкам парка. – Просто клубок змей!»

– Стоять, не двигаться! – внезапно услышал он из-за кустов знакомый голос. Слова относились явно к нему. Гуров остановился и произнес:

– Когда-нибудь нервы у тебя не выдержат, и ты начнешь стрелять раньше, чем поймешь, кто там, за кустом.

– Зря ты так думаешь про мои нервы, – засмеялся Крячко, продираясь сквозь ухоженный цветник и присоединяясь к другу. – Пару секунд они всегда выдержат. А за это время тот, кому надо, ответит. Ты чего тут бродишь? Все воздухом дышишь?

– Нет, здешним воздухом я вполне надышался, – ответил Гуров. – Он у меня уже вот где сидит. Я как раз тебя искал. Хотел кое-какой информацией поделиться, чтобы был в курсе.

И он пересказал другу свой разговор с Верховским, а затем подслушанный обрывок разговора Ирины Стратоновой с кем-то неизвестным.

– Меня знаешь что больше всего заинтересовало во всей этой истории? – спросил он, закончив рассказ.

– Ну, что дочь строит козни против отца, продолжая жить рядом, – предположил Крячко. – Я много занимался родственными разборками, но всегда враждебные стороны находились в разных местах.