Мои ноги отзывались жестокой слабостью, а перед глазами расплывались разноцветные круги, по временам ледяной озноб пробегал по всему телу, заставляя даже зубы стучать. Однако я приписывал все это последствиям моей недавней смертельной болезни и не предавал им большого значения. Несколько недель отдыха под присмотром моей заботливой жены – и я буду здоров, как прежде. Я храбро шагал вперед. Вначале мне никто не встретился, но затем я догнал небольшую тележку, нагруженную свежесобранным виноградом. Возница сонно лежал на своем месте, его пони периодически пощипывал зеленую траву с обочины и встряхивал звенящими колокольчиками, висевшими на его шее, как бы выражая свое довольство предоставленной ему свободой. Сочный виноград выглядел столь соблазнительно, а я так хотел пить и есть. Я положил руку на плечо сонного крестьянина, и он сразу проснулся. Увидев меня, его лицо приобрело выражение величайшего ужаса, он спрыгнул с телеги и упал в пыль на колени, заклиная меня святой Девой Марией, святым Иосифом и всеми святыми, каких он только мог вспомнить. Его страх рассмешил меня. Во мне ведь не было ничего пугающего, кроме плохой одежды.

«Поднимайся, старик! – сказал я ему. – Мне ничего не нужно от тебя, кроме пары гроздей винограда, за которые я готов заплатить». И я протянул ему несколько франков. Он поднялся с пыли, все еще дрожа и поглядывая на меня искоса с очевидным подозрением, взял несколько связок фиолетовых ягод и дал их мне, не говоря ни слова. Затем, схватив деньги, которые я предложил, он прыгнул на тележку и стал яростно стегать своего пони, так что тот поднялся на дыбы от боли и бросился наутек с такой головокружительной скоростью, что я видел только вращающиеся пятна колес, исчезавшие вдалеке.

Я был озадачен нелепым страхом этого человека. За кого он принял меня? За призрака или бандита? Я медленно ел свой виноград, пока шел по дороге, он оказался восхитительно прохладным и освежающим – и пища и сладкое вино в одной ягоде. На пути к городу я встретил еще нескольких человек – рыночных торговцев и продавцов мороженого, которые не обратили на меня внимания, так как я скрылся от их глаз, обойдя стороной. Достигнув пригорода Неаполя, я свернул на первую же улицу, где могли встретиться какие-то магазины. Там было темно и грязно, но вскоре я обнаружил то, что искал – полуразрушенную лачугу с треснутым окном, через которое виднелось множество потертых предметов поношенной одежды, развешенных на грубых веревках.

Это была одна из тех грязных лавок, куда заходили после долгого плавания моряки, чтобы избавиться от различного барахла, которое они притащили из других стран. Среди всего многообразия этого секонд-хенда попадалось немало странных и интересных вещиц, таких как морские раковины, грубые кораллы, нанизанные бусины, чашки и блюдца, вырезанные из кокосового ореха, высушенные тыквы, рога животных, веера, перья длиннохвостых попугаев и старые монеты. И здесь же нелепый деревянный фетиш выглядывал из кармана вытянутых на коленях штанов, как будто он осматривал эту разномастную коллекцию с идиотским изумлением.