– Ваше выскблагородь, корабль пятнадцать право. Расстояние двадцать кабельтовых. Похоже, это наш эсминец. Его обстреливают, – поступил доклад от сигнальщика.

Макаров распознал силуэт своего эсминца, рядом с которым вздымались фонтаны воды, с эсминца тоже стреляли, были видны факелы огня, вырывающиеся из его орудий.

– Ваше выскблагородь, это, должно быть, германец его обстреливает. Это «Гебен» у берега, – вновь раздался голос сигнальщика.

Но Марков и сам распознал силуэт германского линейного крейсера после очередного залпа с него. Корабль крался вдоль берега по направлению к Босфору. И тут же у борта германского корабля сверкнула вспышка, в воздух поднялся огромный бесформенный фонтан воды. Вскоре донесся звук взрыва.

– Или германец налетел на мину, или в него попала торпеда.

– Эсминец горит! Он теряет ход.

– Да, похоже, перебит паропровод, – констатировал Марков, видя, как над эсминцем поднимается облако пара.

– С такого расстояния его сейчас разнесут в клочья.

И тут же в подтверждение его слов в эсминец один за другим попадают два снаряда. Эсминец окончательно остановился, имея большой пожар в районе средней надстройки, и было видно, что он оседает кормой в воду.

– Все, сейчас эсминцу конец. Его уже ничто не спасет, – высказал свое мнение мичман Григорьев.

Но тут у борта «Гебена» взметнулся еще один большой фонтан воды.

– «Гебен» еще одну торпеду получил с эсминца! Ох, и дорогой же ценой досталось нашим это попадание. Надо спасать людей, пока эсминец не затонул.

– Если мы начнем спасать людей, то «Гебен» уйдет. Мы за ними потом вернемся. Лево на борт двадцать, – тут же последовала команда. – Александр Николаевич, увеличить ход до восьми узлов. Постараемся перехватить «Гебен», пока он занят расстрелом эсминца. Я уверен, нас с германского корабля еще не видят.

Взяв новый курс, лодка увеличивала скорость, идя на пересечение с «Гебеном». По мере сокращения дистанции стало заметно, что линейный крейсер имеет крен на левый борт не менее пяти градусов и небольшой дифферент на нос. В средней части корабля что-то сильно дымило, но открытого огня не было видно. «Гебен» перестал обстреливать обреченный эсминец и теперь просто спешил проскочить в пролив, пока не подтянулись другие русские корабли. До выхода на ударную позицию Маркову оставалось несколько минут.

«Надо предупредить командующего о противнике, – пронеслось в голове командира подлодки. – Но если я еще пару минут буду оставаться в надводном положении, меня заметят, и корабль может изменить курс. Тогда моя атака сорвется. Но если я не предупрежу, и наши не узнают о «Гебене», и он сумеет вновь уйти?.. Мне этого не простят. Может, я зря переживаю, и эсминец успел донести о противнике, прежде чем погибнуть».

– Радиограмму командующему, – распорядился Марков. – Вижу «Гебен» в трех милях северо-западнее мыса Кильос, курсом на пролив.

Я находился на подходе к проливу, когда была перехвачена радиограмма с «Гневного» на «Екатерину». Узнав ее содержание, я тут же направил радиограмму с приказом Новицкому – выслать эсминцы навстречу «Гебену», а ему самому с «Екатериной» занять позицию в восьми милях северо-восточнее маяка Румели-Фенер и не пропустить немца в пролив даже ценой гибели своего корабля.