А через день пришла и очередная жертва. Опять на улице Костякова около 24 часов ночи Тимофеев выследил гражданку Черноусову, 39 лет; приставив к ее груди нож, он попытался оттеснить ее в темноту, но в тот момент вдалеке появились какие-то люди. Это спасло Черноусову. Она отделалась незначительным порезом кисти правой руки.

Было еще два звонка, но эти женщины категорически отказались прийти лично - боялись мести преступника. Уговорить их я не смог.

На очных ставках Тимофеев все отрицал, доходил до ругани, но в конце концов был вынужден кое-что признать. Он выдвинул версию о том, будто на него иногда "находило" и он, потеряв контроль над собой, совершал поступки, о которых позже ничего не помнил. Экспертиза признала Тимофеева вменяемым и полностью ответственным за свои действия. Косвенным доказательством виновности Тимофеева послужило и то, что в Москве, после его ареста, ни одного случая нападений на женщин с целью их изнасилования и убийства больше не было.

Во время слушания дела в Московском городском суде Тимофеев то все отрицал, то умышленно путал.

Показания в суде потерпевших и свидетелей Тимофеев отвергал, говорил, что они сговорились против него по наущению прокуратуры и милиции.

В конечном итоге Тимофеев был признан виновным в совершенных преступлениях и осужден к высшей мере наказания - расстрелу. Однако кассационная инстанция эту меру наказания снизила до 15лет лишения свободы со строгой изоляцией.

Рискованное решение

В последние годы войны - 1944 -1945-й - я пришел на работу в сухумский гарнизон Абхазии, что повлекло выполнение новых функций: надзор за следствием в органах контрразведки и милиции, дача санкций на аресты по их делам и даже выступление в качестве государственного обвинителя во время слушания дел в военном трибунале. Это не снимало с меня обязанности вести уголовные дела на дезертиров, военнослужащих, уличенных в хищениях, злоупотреблении своим служебным положением и в совершении иных воинских преступлений. И хотя в военной прокуратуре Закавказского фронта я был самым молодым военным прокурором, со всеми обязанностями справлялся неплохо. И совершенно не предполагал, что могу потерять все.

Но по порядку. Однажды, ранней весной 1944 года, к нам в военную прокуратуру зашел офицер из местной воинской части и сообщил, что на базаре видел, как муж заведующей нашим военным подсобным хозяйством с автомашины бойко распродавал по спекулятивным ценам свежие помидоры, те самые, что подлежали безвозмездной передаче в столовую Сухумского военторга, где питались эвакуированные семьи находившихся на фронте. Я тут же распорядился, чтобы на городской базар для проверки выехал один из моих следователей.

Торговец помидорами был пойман, как говорится, на месте преступления, а в доме заведующей подсобным хозяйством, по фамилии Кварацхелия, был произведен обыск и обнаружено свыше 20 тысяч рублей, что по тем временам составляло порядочную сумму.

Водитель автомашины показал, что видел, как муж Кварацхелия, вернувшись с базара, передавал ей всю выручку.