— Слышал уже такое, ага — скривился Самохин — Что с точки зрения коровы мы мерзкие твари, пожирающие разумных существ.

— А разве не так? — усмехнулся я — просто не хотим этого признать. Мы ужасные, злобные, подлые и кровожадные существа! Которые только и делают, что убивают друга друга и строят ближнему всяческие козни. Что, скажешь не так? Не натерпелся за свою жизнь? И вот сейчас — для чего мы едем? То-то же… Понимаешь, какая штука, Владимирыч…у зла и добра всегда две стороны. И это фактически одно целое. Свет и тень — всегда вместе. Ну а что касается белых и черных колдунов…да кто их может разделить? Это чисто условное деление. Кому-то нравится лечить — он становится белым колдуном, или белой ведьмой, как баба Нюра. Кстати, она ведь на самом деле колдует, так что зря ты считал это все мракобесием. Так вот — баба Нюра лечит, и получает свою силу от белого божества. А та же Хромкова Нина Петровна — эта порчу напускает, да привороты делает. Черное колдовство. И силу получает от черного божества. Но на самом деле они получают силу от одного и того же божества, только имеющего две стороны, два лица!

Я замолчал, молчал и Самохин, будто бы занятый дорогой. И молчал он минут пять, я даже стал потихоньку засыпать, когда Самохин снова активизировался:

— Я слушал тебя, и думал — то ли он спятил, то ли я спятил! Божества! Сила! Ну как, как это может быть?! Понимаешь? Мир рушится! Такой простой и понятный мир! Ломоносов — знаю! Эйнштейн — знаю! Ландау — тоже знаю. Черных колдунов — не знаю! Белых ведьм — не знаю! Это антинаучно! Это неправильно!

— А тебе не накласть, кто твою внучку вытащит из беды? — сонно ответил я, поудобнее укладывая голову на подголовник — Эйнштейн ему нравится…а черные колдуны — нет! Плевал я на Эйнштейна…я знаю то, что я знаю.

Часа два мы молчали. Вернее, так — молчал Самохин, а я спал. Намотался в эти дни, нанервничался…постоянно тянет спать. Ну как накрывает. Проснулся я когда мы уже въезжали в Москву и ехали по МКАД. Разбудил Самохин, вернее звонок его телефона. Он схватил смартфон, двинул пальцем и замер, слушая, что ему говорят. Затем мрачно сказал:

— Не плачь. Слышишь, не плачь! Я уже подъезжаю. Мои люди уже подъехали? Ага, хорошо. Пусть сидят и ждут.

Я посмотрел на Самохина, он не глядя положил смартфон на место и вполголоса сказал:

— Дочь рыдает. Вот же мрази, а?!

— Кто-то из знакомых навел — задумчиво сказал я, глядя в зад бензовозу, который тащился впереди — Телефон ваш откуда знают?

— Да его много кто знает — вздохнул Самохин — Я же не олигарх с двадцатью миллиардами долларов в загашнике, телефонные номера свои не прячу. Я колхозник, торгую своей продукцией, коммерцией занимаюсь. Звезд с неба не хватаю, хотя деньги у меня есть. Не такие уж и больше деньги, но…хмм…кстати, знаешь, а сумма, что они потребовали — в точности такая, как у меня сейчас есть на счету. Не понял? То есть — это почти все свободные деньги, что у меня есть. То, что я пусть и с потерями, но смогу снять за сутки.

— Бухгалтер? — предположил я.

— Или в банке их человек. Да какая разница? Когда возьмем их, тогда и узнаем — кто именно. Если узнаем. Кстати, тебе обязательно сразу их убивать?