— Всего, даже понемножку, это тебе, брат, жирно будет, — возразил тот матрос, — три фунта сушеного гороху берёшь?

— Десять фунтов гороху, и десять пшенки, и в самый раз, — продолжил торговлю я.

— Куда столько гороху, обожрешься, знаешь, что после бывает, особливо в тесном кубрике, гы-гы-гы! Губа у тебя не дура. Пять гороху, и пять пшена, и баста! — заключил старший анархист.

— Ну, по рукам! — согласился я. Винтовка переместилась в руки матросов, а я получил два полотняных мешочка, глянул, да, горох и пшено, взвесил на руке, ну, может, по два кило каждый и будут, и положил их в свой мешок.

— Эй, а она без патронов, — сказал анархист, державший винтовку в руках и отодвинувший затвор.

— Точно, по патронам отдельный разговор, — сказал я, вынимая из мешка патроны, — вот пачка и пяток россыпью. Три каравая хлеба за всё.

— Один, — возразил анархист.

— Пускай один, и в довесок вон тот бумажный кулечек с сахаром.

— Ну держи, что ли, — мне протянули хлеб с маленьким пакетом кускового сахара и получили в обмен патроны.

— Не боишься, пехота, что у тебя теперь всё отнять могут, — поинтересовался один из матросиков.

— Опасения есть, конечно, только я ведь себе тоже кой-чего оставил, — ответил я и показал револьвер, достав его из кармана шинели. Другой наган находился в это время во втором кармане.

— Ха, хитёр. Ну, бывай, пехота, — хмыкнул старший из них.

— И вам не хворать.

Я подошел к ожидавшей меня в сторонке Лизе.

— Анархистам винтовку в обмен на продукты отдал, — сообщил я. — Эти спокойные оказались, и торговаться с ними не в пример проще, чем с крестьянами. А анархисты, видно, захваченный особняк обдирают, легко пришло, легко ушло, — и добавил. — Вот смотри, Лиз, у нас есть горох, пшено, хлеб и тебе немного сахару.

— Так мило, — зарделась девушка, — я так тебе благодарна, особенно за сахар, — она взяла меня под руку и прижалась головой к моему плечу.

Вдруг у другого конца торговой площади раздался истошный голос: "Облава!!!.". Всё вокруг пришло в суетливое движение, народ похватал товары, мешки. И даже не все схватили своё, как я понял по возмущенным крикам и воплям: "Держи его!.". Люди кинулись в сторону нашего конца, мы стояли у стенки, поэтому нас не затоптали. "Лиз, мы туда не побежим, с другого конца тоже охранение должно стоять. Давай лучше в эту арку". Мы вбежали в арку, рядом с которой стояли. Я огляделся. За ней оказался замкнутый дворик, почти со всех сторон окруженный домами. Можно забежать в открытый черный ход дома и попытаться переждать облаву. Однако с противоположной от арки стороны был кирпичный забор чуть выше человеческого роста, и я решил по-другому. Я подбежал к забору, подпрыгнул, подтянулся на руках. Как всё-таки здорово опять ощущать в мышцах силу! Затем лег вдоль кирпичной стены, постарался закрепиться и протянул Лизе руки: "Держись за меня крепче". Она вцепилась в рукава шинели, я подхватил её подмышки и поднял на гребень. Затем уселся на стенке, спустил Лизу, придерживая руками, с другой стороны забора и спрыгнул сам.

Там оказался похожий дворик, и подворотня, выводящая на параллельную линию улиц. Отряхнувшись от приставшего снега, мы вышли на улицу и пошли по ней не привлекая внимания. Облава осталась позади, шум её скрылся за рядами домов.