Клэр затолкала в угол чемодана скатанную шелковую кофту, всунула несколько кружевных трусиков в боковой карман и с трудом закрыла крышку.

    — Уф! Я боялась, что придется что-то оставить.

    Вэл смотрел с изумлением.

    — Я думал, ты не засунешь туда две последние пары новых туфлей.

    — Либо туфли, либо белье.

    Его лицо прояснилось.

    — Я бы проголосовал за белье.

    — К голосованию не допускаешься.

    Она выставила цифры на замке. За открытым окном Большой канал нес бледно-зеленые воды и купола Салюте сияли в лучах утреннего солнца.

    — Не могу поверить, что уже пора ехать.

    Он подошел легкой походкой и поцеловал ее в затылок, золотые локоны. Ее волосы, еще влажные после душа, пахли розами.

    — Хммм. У нас все же есть пару часов до того, как за нами прибудет яхта.

    — Ненасытный! Прошло всего сорок пять минут!

    Он развернул ее и схватил за руки.

    — Так долго?

    Вэл обнял ее, и его теплый рот прижался к ее губам. Она отдалась поцелую, унеслась вместе с ним, а его руки выдернули ее блузу из абрикосовых брюк и гладили шелковистую кожу ее спины. Жар его тела воспламенял ее, сила его сделала ее колени восхитительно слабыми.

    Это было очень соблазнительно, но на этот раз она не поддалась.

    — Мы через несколько часов будем в Париже. Кроме того, мне нужно еще кое-что сделать до отъезда.

    Вэл убрал волосы с ее виска и поцеловал его.

    — Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

    — Нет. — Ее улыбка убрала из этого слова колкость. — Это я должна сделать сама.

    — Что-то, связанное с твоими снами. — Это был не вопрос, а скорее утверждение. Его синие глаза смотрели серьезно и нежно.

    Клэр прикоснулась пальцем к его щеке.

    — Да, это с ними связано.

    — Вы верите в сны, граф Людовичи? В судьбу? — задала вопрос Клэр хозяину палаццо.

    Пол был устлан бело-розовыми мраморными квадратами. Высокие окна выходили на Большой канал. Где-то неподалеку капала вода.

    На этот раз вид был свободен от vaporetti. Мимо пронеслась одинокая гондола — черный лебедь на мутной зеленой воде. Если бы не современная одежда гондольеров, подумала Клэр, они могли бы вписаться в любой период времени шестисотлетней истории Ка'Людовичи.

    Граф Людовичи улыбнулся.

    — Ну конечно. Невозможно жить в таком фантастическом городе, как Венеция, если не веришь в сны.

    Клэр опустила руку в сумочку и вытащила маленький бархатный футляр, окаймленный медью.

    — Тогда это принадлежит вам.

    Граф взял его, нахмурившись, и открыл крышку. Ожерелье Бьянки лежало на атласной подушечке.

    — Мадонна! — воскликнул он. — Это, несомненно, то ожерелье, которое изображено на портрете Бьянки!

    Его пальцы прикоснулись к бусинам, погладили углубление в центре кулона, где когда-то был рубин в форме сердца.

    — Где вы взяли это, синьорина?

    — У Бьянки. Она хотела, чтобы это принадлежало вам.

    — Я не понимаю.

    — Мы можем пройти на маленький дворик, который выходит на calle? Co старым каменным колодцем? Там я все объясню.

    Он с ошеломленным видом смотрел на Клэр, потом пожал плечами.