- Да, - скажет Шамиль Фатали, - как падут горы, так исламу конец. Фатали возразил, а Шамиль ему: - Ты забыл, что Кавказ, как вал, окружает царство правоверных?
- Это легенда, имам.
- Легенда?! У меня сорок два конных вьюка книг.
- Может, и в джиннов вы верите? - улыбнулся Фатали.
- Я тоже не верю, - вдруг появилась улыбка и на лице Шамиля, - но занятная история эта с джиннами, обитающими в наших ущельях. А падающие звезды, их много на ночном небе в горах, те точно джинны, которых сбрасывают ангелы с облаков за содеянное ими зло! И кто, как не джинны, построил пирамиды? А эти генералы, - и сразу посуровел, - что воюют с нами, разве не дети джиннов? Аллах не даст им погубить нашу веру!
- От чар джиннов спасают амулеты.
- И у меня он есть. - Шамиль показал Фатали мешочек. - Здесь написаны все девяносто девять имен аллаха (и это знает Фатали, учил Ахунд-Алескер). Но от гяуровых джиннов спасают только сабли! Никаких магических заклинаний, только борьба!
На медном подносе горит бумага за подписью Шамиля. Обещал Юсуфу-Гаджи сжечь, как только вернется, чтоб больше соблазну не было. Свернулась, съежилась бумага, а потом вдруг вся вспыхнула. Вот и кружок, где крупно имя, - волнистая уверенная линия, точечки, как звезды, сверху и снизу, и еще нечто похожее на ковш - арабское "эль". Горит, горит, и уже пепел, откуда-то дуновение, и улетают, как бабочки, обгорелые легкие крылышки, один лишь пепел, ах, какой сюжет, сожженная бумага, а сколько их будет, несбывшихся замыслов!
Выменяли грузинского князя за наиба, сидевшего в Метехском замке. Все-все описал князь: и о дикости, и о том, что достойно восхищения. Не намек ли насчет воровства?! руку отсекают, выкалывают глаза; если и у нас так - ни одного верноподданного не останется. И о двухстах мюридах, конвойной команде имама, из аварцев. И даже зрительной трубке, с которой никогда не расстается (?). Есть специальный начальник всех пленных, ибо тьма-тьмущая их, перебежавших. Какое, однако ж, восхваление насчет второй любимой жены Шамиля, плененной во время набега Ахверды-Магомы на Моздок, армянской красавицы Анны, дочери моздокской первой гильдии купца Уллуханова; Шамиль дал ей новое имя Шуайнат, обратил ее в мусульманство, а она, видите ли, любит его! За нее и выкуп дают, при ней еще две жены: старшая Зейданат и младшая Аминат, кистинка, - а она ни за что не желает покидать Шамиля, он осыпает ее ласками, она вскружила ему голову и нередко заставляет степенного имама прыгать с собой по комнате; они пускаются в любовный пляс!... И этого разбойника с такой симпатией?! Уж не подкуплен ли князь?
- Помилуйте, как можно? - возражает Фатали.
- А что? Вы там были?!
- Да, был! - не сдерживается Фатали.
- То-то! Не были, а говорите!
- Да был я, был!
- Вот именно! - гнет свое сослуживец. И о том, кажется, устно, рассказал князь, как его, схватив, тут же заковали в тяжелые цепи и, когда стал жаловаться, чтоб сняли цепи, сказали: "Если б ты был женщина, мы бы отдали тебя под стражу женщин, но ты храбрый муж, а муж претерпевает рабство лишь в цепях".