— Это вряд ли, — рассудительно возразил Лохматый. — Украшения для того и придумали, чтобы они женщинам нравились.
— Только не кровавые, — буркнула Даша. — И серебра воровского мне не надо.
— Это я понимаю, — согласился Костяк и сунул девушке ломоть дыни. — Только другого серебра у меня нету. Год назад и этого не было. Я, Даша, только так зарабатывать умею.
— Врешь. Ты кем угодно сможешь работать. У тебя руки хорошие.
— Не жалуюсь. Но плотник из меня средненький выйдет. И торговец средненький, и мясник, и каменщик. Да и кто меня такого, без роду без племени, без поручительства на работу возьмет? А как «деловой» — я ничего, повыше среднего.
— Вот тебя, дурака, на голову и укоротят, — сказала Даша, выразительно чиркнув пальцем у горла.
— На себе не показывай, — предупредил Костяк. — Может, меня и укоротят. От судьбы не уйдешь. Тебе будет жалко?
— Будет, — буркнула девушка. — Только замуж я за тебя не пойду. И вообще ни за кого не пойду. Мне муж не нужен.
— Понятно. — Лохматый откусил от ломтя дыни, задумчиво пожевал. — Понятно, что ничего не понятно. Знаешь, Даша-Аша, я тебя сроду не спрашивал, откуда ты взялась, но это вовсе не оттого, что мне не интересно. Я правила знаю. Но в твоем возрасте девки замуж с таким жаром ломятся, будто их на облаве стражники обложили и выход у девиц один — в колечко обручальное влезть. Ха, ну и дивная служанка Эле попалась.
— Что ж ты такое диво замуж зовешь? — пробормотала Даша, машинально вгрызаясь в сочную ароматную мякоть. Дыня действительно была медовой. — У меня ни рожи ни кожи. Ни семьи ни денег. На что я тебе?
— Вопрос непростой, — Костяк сел поудобнее и утер подбородок. — Ты совсем ни на кого не похожа. Мне нравится. И как подружка, и как жена будущая. Я бы тебе и про кожу и глаза сказал, да ты сейчас это за пустую болтовню примешь.
— И правда, болтун. Я же говорю — я замуж не пойду никогда.
— Я понял, понял, — Костяк протянул подруге следующий кусок дыни. — Мне два раза повторять не нужно. Что ты все про замужество да про замужество заладила? Пойдем лучше еще окунемся.
— Я заладила? — Даша улыбнулась. — Ох и иезуитская же ты рожа, Лохматый.
— О! А это кто такие?
Даша учила Лохматого правильно двигать в воде ногами. Слушал он внимательно — видимо, действительно очень хотел научиться. Странно, что, стоя в воде совсем голая, Даша не испытывала ни малейшего смущения. Желтая вода, конечно, прикрывала тело не хуже платья, но все равно. Несмотря на идиотские мыслишки о женитьбе, Костяк был надежным парнем. Касался плеча или руки попросту, безо всяких слюней алчных. Надо думать, не зря к шлюхам ходил. Может, и хорошо, когда мужик знает, где лишнюю сперму сбросить?
Когда возвращались, Костяк мимоходом спросил:
— Как насчет ножа?
— Не возьму, — легко сказала Даша. — Не приставай.
— Следующий раз будешь свой пирог целиком лопать, — предупредил Лохматый. — Я тебе помогать не стану.
Даша засмеялась, но нож все равно не взяла.
Нож на следующий день принесла Эле.
— У бани ко мне твой оборванец подскочил, — недоуменно сказала она. — Сунул сверток, сказал, что это тебе и мне для хозяйства. И деру дал как ошпаренный. Я смотрю — там нож. Ты бы мне, Даша-Аша, объяснила, что это за фокусы? Тебя в «деловые» вербуют? А я при чем?