Схожим образом должны были залечиваться раны и после сложнейших операций, проводившихся на черепе уже специально – трепанаций. В общей сложности пока найдено не менее четырёх трепанированных черепов в славянских землях восточной Германии, из которых три находки приходятся на земли балтийских славян, а одна – на смешанную зону балтийских славян и лужицких сербов (Herrmann 1985, S. 62, 63). Трое из четырёх пациентов удачно перенесли операцию и прожили ещё долгое время. Ещё одна, пятая, так называемая «символическая трепанация», известная с того же чрезпенянского кладбища, что и зубные протезы, отличалась от других. В этом случае в черепе не было проделано сквозного отверстия, а лишь нанесена глубокая бороздка, симулирующая настоящую трепанацию. О предназначении таких операций, к сожалению, ничего неизвестно. Предполагается, они могли применяться для лечения полученных во время битв травм черепа или других болезней, либо быть связаны языческим культом: быть инициациями жрецов или служить «открытию третьего глаза». На культовое назначение, возможно, указывает обстоятельство находки захоронения с успешной трепанацией, сделанное в земле редариев, на юге Толлензского озера. Мужчина с трепанированным черепом был захоронен в одной просторной домовине с воином, имевшим при себе меч и шпоры, что может указывать на захоронение жреца и его телохранителя.

Развитость медицины у балтийских славян стоит рассматривать в связи с развитым жречеством, которое, по всей видимости, сохраняло и передавало из поколения в поколение знания и технологии. После уничтожения жречества, преследования всех видов врачевания и процессов над «ведьмами», тот уровень медицины, что бытовал у язычников ещё в средневековье, в частности – зубные протезы и успешные трепанации – будет снова достигнут в Европе лишь через столетия.

В источниках сохранились указания и на известность языческой культуре некой формы письменности. Так, Титмар Мерзебургский сообщает, что в храме Ретры на идолах были подписаны их имена. Однако о каком виде письменности могла идти речь точно сказать невозможно. Не исключено, что отголоском такой древней письменности или знаковой системы является сохранённая онемеченными потомками балтийских славян система знаков собственности. Такие знаки по виду походили на руны, буквы или некоторые элементы орнамента, и использовались в XIX для обозначения собственности. Немцы называли их марками, в русской терминологии они бы скорее соответствовали тамгам. Такие знаки были в ходу как у знати и попадали в последствии на гербы, так и у простых крестьян и рыбаков, которые помечали ими свои сельскохозяйственные инструменты, рыболовные сети, скот и прочее имущество (Lisch 1855; Ebbinghaus 1961). На Рюгене и близлежащих островах ещё в начале прошлого века каждый рыбацкий дом имел свой собственный знак. Он передавался по наследству, но сын изменял знак отца, прибавляя к нему новую черточку и делая, таким образом, своим собственным. Знаки эти могли переходить не только от отца к сыну; при продаже собственности они переходили вместе с домом к новому владельцу. Схожая знаковая система известна по всей Балтике, в том числе в скандинавских, балтских и финно-угорских землях, так что истоки её могут уходить в очень глубокую древность, когда культуры и обычаи этих народов были ещё очень близки.