Ни сочувствия, ни сожаления. Эта стерва его хладнокровнейшим образом выставила в качестве живца. Команданте лупил в него первого, искренне полагая главным, и, не будь у Мазура кое-каких полезных навыков, не будь кое-какого специфического жизненного опыта, он первым словил бы приличную дозу свинца… Сука, стерва… Интересно, она это придумала позже или сразу, в том городишке? Очень может быть, что сразу, девочка, согласимся, неглупая… была. Доподлинный австралийский мореход-бродяга первым бы и лег…
Он приподнялся, сгруппировался, «щучкой» выпрыгнул в окно. Упав на твердую землю, тут же перевернулся, вскочил, пригибаясь, перебежал за угол дома.
Бабахнули ружейные выстрелы — это давешний колхозник, мичуринец хренов, враз стряхнувший безразличие и оказавшийся определенно не глухим, стоял во весь рост посреди неизвестных злаков и ожесточенно палил в сторону Мазура из длинной винтовки.
Стрелок из труженика полей был хреновый — но не следовало позволять ему и дальше развлекаться этаким вот образом. Мазур без всякой жалости поднял автомат и короткой очередью повредил вояке обе нижних конечности, отчего тот завалился в посевы и заблажил там нечеловеческим голосом.
Если в чащобе укрылись другие, эти вопли прибавят растерянности и определенной нервозности… Мазур наугад полоснул по лесу длинной очередью — авось кто-нибудь решит, что замечен, и дернется, обозначит себя…
Нет, никакой реакции. Но ведь нельзя валяться тут до морковкиного заговенья!
Мазур короткими перебежками бросился к джипу, вертясь так, чтобы охватить взглядом все окружающее на триста шестьдесят градусов. Момент был самый рискованный — и пешком идти нельзя, нужно добраться до машины, и настал тот миг, когда при удаче подстрелить его легче легкого. Но ничего тут не поделаешь…
Текли секунды, а он все еще был жив, и никто не стрелял из чащи, и, если бы крестьянин не орал благим матом, стояла бы совершеннейшая тишина…
Мазур достиг джипа, и стало чуточку полегче — теперь огромная американская машина прикрывала его с одной стороны. Прижавшись спиной к теплому железу дверцы, держа автомат наготове, вслепую, на ощупь вставил ключ в дверной замок, повернул, отпер. Одним рывком распахнул дверь, вскочил на сиденье, с маху вставил ключ. Взревел мотор. Перекинув рычаг на руле, Мазур врубил задний ход, так что могучая машина прыгнула в хваленом «полицейском развороте». Так, теперь вперед…
Пригибаясь к рулю, он несся по узкой колее, временами машина ревела на пределе, но Мазур ее нисколечко не жалел — теперь следует как можно быстрее оказаться как можно дальше отсюда. И, не мешкая, пускаться в дорогу, подальше от Ла-Бьянки, на восток, все время на восток…
Глава восьмая
О вреде алчности
Оказавшись в том месте, где колея переходила в асфальтированную дорогу, он остановил машину, вылез и привел себя в порядок, насколько это было возможно. «Немцы не любят неаккуратных панов». Ну да, вот именно. За рулем довольно нового американского джипа не должен сидеть грязный и мятый субъект — не дай бог, прикопается полиция, и что ей скажешь?