В рюкзаке тоже не было ничего особенно интересного — запасные стираные джинсы, парочка чистых рубашек, зубная щетка с тюбиком пасты — бродяге это положено, коли он австралиец родом, пара банок консервов, початый флакон с обеззараживающими воду таблетками, старый компас, обшарпанный фонарик и прочая дребедень, изобличавшая в Джоне Стью-как-его-там достаточно опытного путешественника, матроса с немалым стажем, в один прекрасный день решившего поискать счастья на берегу. Предельно скромные пожитки, не способные привлечь внимание серьезных грабителей.
Имелось и оружие, а как же. Приличных размеров охотничий нож, второй, карманный швейцарский перочинник с двумя десятками причиндалов, а также потертый пистолет-кольт более чем двадцатилетнего возраста, но ухоженный и смазанный — именно такое оружие можно без особых проблем приобрести в портовых трущобах. Все продумано. Здешние полицаи с большим подозрением относятся к субъектам с автоматическим оружием на плече, зато не особо навороченный карабин или простенький пистолет в кармане в здешних местах считаются непременным атрибутом уважающего себя кабальеро, письменного разрешения не требуют и, в общем, подозрений не вызывают, пока с их помощью не сотворят чего-то незаконного.
Словом, с какой стороны ни взгляни, картина кристально ясна: очередной ловец неведомой удачи, привычная деталь пейзажа. Чтобы прикопаться к такому вдумчиво и тщательно, нужны веские основания, а вот их-то как раз Мазур постарается не давать.
— Пошла вон, подруга, — бодро, даже весело сказал он любопытной обезьянке, таращившейся на него из переплетения лиан в вышине. — А то еще в свидетели попадешь. Брысь, кому говорю!
Обезьяна заорала и пропала в кронах, а Мазур зашагал дальше, перепрыгивая через поваленные, гниющие стволы, зорко глядя под ноги — змей здесь было видимо-невидимо, их-то и следовало остерегаться в первую очередь. Прочие опасности вроде исполинских анаконд или свирепых ягуаров следовало отнести скорее на счет фантазии голливудских режиссеров. Анаконды водятся южнее, а ягуары попадаются редко, ищут добычу полегче, вроде дикой свиньи или обезьяны, и давным-давно усвоили, что от человека следует держаться подальше, пока он выглядит достойным соперником. И уж тем более здесь не сыщешь кровожадных индейцев-людоедов…
Экзотика вокруг была самая безобидная. Попугаи и еще какие-то яркие птахи запросто порхали меж стволами, как какие-нибудь воробьи, гирлянды ползучих растений свисали с деревьев и кустарников, порой можно было усмотреть великолепную орхидею, а однажды Мазур увидел на ветке большого ленивца, который, оправдывая свое название, даже не пошевелился, хотя прекрасно видел идущего. И преспокойно пошел дальше — все эти красоты в данный текущий момент были ему совершенно ни к чему, ему следовало побыстрее и без хлопот попасть из точки А в точку Б и убраться с этого континента…
Глава третья
Профессор Плейшнер на Цветочной улице
Через четыре с лишним часа, счастливо разминувшись с несколькими змеюками подколодными, так и не встретив ни ягуаров, ни людей (что в подобной чащобе порой опаснее любого хищника), Мазур вышел именно туда, куда стремился, в точку, знакомую ему до сих пор исключительно по карте. Поднялся на вершину обширного, пологого холма, частью поросшего густым кустарником, частью зиявшего проплешинами сухой красноватой земли.