То там, то тут слышались звуки ожесточенных, но быстротечных схваток. Время от времени то слева, то справа вспыхивал какой-нибудь дом, раздавались вопли сгорающих заживо людей, которые слишком рассчитывали на свое везение. Пришлось схлестнуться с отрядами защитников и нам.
Первый раз мы столкнулись буквально нос к носу с двумя десятками мятежников. Они, видимо, пытались ускользнуть от одного из наших отрядов, но повернув на очередную улицу напоролись на нас. И они и мы едва успели схватиться за мечи. Последовала короткая яростная рубка. Это была одна из тех схваток, когда ты даже не успеваешь понять, что происходит. Тело действует само, пока голова пытается разобраться, что к чему. Какая-то суматоха, крики, звон железа, непонятно, где свои, где чужие… Всего несколько мгновений. А потом ты вдруг видишь, что улица усеяна трупами, которые непонятно откуда взялись… Правда, в этой стычке у повстанцев не было ни единого шанса. Чтобы быть незамеченными, они избавились от доспехов, а некоторые и от щитов, оставив только копья и мечи. Мы просто смели их, потеряв всего двоих.
А вот во второй раз не повезло уже нам. Отряд мятежников, решивших биться до конца, устроил засаду на одной из площадей. Улица, по которой шли мы, как раз упиралась в нее. Не успели мы вывернуть из-за угла, как несколько наших рухнули на землю, утыканные стрелами. Я сам едва успел поднять щит, стрела ударилась о железную оковку края скутума. Тут же с двух сторон, из полуразрушенных домов, с бешенными криками вылетело где-то полсотни мятежников. Мы не успели ни перестроиться, ни призвать на подмогу товарищей. Сбившись в круг, спина к спине, мы ожесточенно отбивались. И, скорее всего, справились бы. Но лучники повстанцев засели на крышах близлежащих домов и оттуда спокойно расстреливали нас, как зайцев. Доспехи и щиты — это, конечно, хорошо. Но доспехи оставляли слишком много открытых мест, куда более или менее опытный лучник мог без труда вогнать стрелу. Тем более с каких-то двадцати-тридцати шагов. А щитами нам приходилось закрываться от наседавших мятежников, которые дрались как смертники.
В нашем отряде тоже было несколько сирийских лучников, маленьких, черных, творящих самые настоящие чудеса с луком. Но мы сбились так плотно, поставив их в центр круга, что у них не было возможности даже натянуть луки, не то что прицелиться. Сирийцы вопили что-то на своем варварском наречии, и нам не нужно было знать их язык, чтобы понять, что они извергают потоки отборной сирийской брани.
Словом, нам пришлось бы туго, не подоспей на помощь один из соседних отрядов. Парни услышали, что здесь идет нешуточная драка, и повернули к нам. Неожиданная атака с тыла заставила мятежников отказаться от своей затеи умереть героями. Оставшиеся в живых побросали оружие, но мы были слишком разгорячены боем и слишком злы из-за этой засады и своего испуга, чтобы брать пленных. Все, кто принимал участие в засаде, были перебиты, кроме нескольких стрелков, которые успели улизнуть.
Мы объединились со вторым отрядом. Часть солдат, подобрав убитых и раненых, отправилась назад, к центру города. Остальные продолжили поиск повстанцев. Мы решили больше не расходиться. Мятежники убедительно доказали, что их рано списывать со счетов.