— Господи. Думаю, так и есть.

Мы считали, используя все наши пальцы, но так и не смогли подвести итог. Папа сказал, что нам следует купить продуктов на самое большое число гостей, на случай, если вдруг заявятся все. Мама очень расстроится, если что-то будет не так.

Мама всегда делала покупки по листку, аккуратно исписанному карандашом: она обычно держала его в руке, посылая меня по всему магазину за покупками вдоль проходов, а сама медленно следовала за мною, собирая их в тележку и изучая цены. Знать цены было очень важно, говорила она, потому что они менялись каждую неделю. Некоторые товары были особые и по более низкой цене, другие по более высокой. Но товар не был товаром, если он испорчен, или гнилой, или только готов подпортиться.

Вдруг без предупреждения отец схватил меня за руку.

— Ты взяла список? — спросил он. Я сказала: «Нет», — а он толкнул меня, как ребенок. — Почему не взяла? — рассердился он.

Лицо отца в мигающем свете было жирное, в пятнах. Словно, несмотря на холод, он потел под одеждой.

— Не видела никакого списка, — сказала я обиженно. — Ничего не знаю ни о каком проклятом списке.

Если мама собиралась приготовить зеленый салат, то надо купить салат. Для пюре нужно картошки, и мясо, чтобы пожарить, и клюква для соуса, и тыква для пирога, и яблоки для яблочного соуса. Нам нужна еще морковь, бобы, сельдерей… Но самый лучший салат, который мне удалось найти, был вялый, бурый и выглядел так, будто был изъеден насекомыми.

— Положи его в тележку и пошли дальше, — буркнул отец, вытирая рот рукавом. — Скажу ей, что выбрали самый лучший.

Потом он гонял меня по магазину, а я шлепала по мокрому полу, пытаясь найти в корзине почерневших картошек хотя бы дюжину приличных, и тыкву, которая бы не была мягкой и вонючей и несморщенные и нечервивые яблоки.

Толстомордая женщина с яркими оранжевыми губами и трясущимися руками тянулась к последней хорошей тыкве, но я выхватила ее прямо у нее из-под носа. Разинув рот, женщина повернулась посмотреть на меня. Она меня знала? Знакома ли она с мамой? Я сделала вид, что ничего не заметила, и потащила тыкву к нашей тележке.

Остальная часть отдела свежих продуктов была недоступна из-за провалившегося пола, и нам пришлось изменить свой маршрут. Отец обругал тележку, потому что она застревала все чаще. Что еще понадобится маме? Уксус, мука, постное масло, сахар, соль? Хлеб для фаршировки индейки? Я закрыла глаза, пытаясь представить нашу кухню, внутренность холодильника, нуждавшегося в чистке, полки буфета, где во мраке бродили муравьи. Там было пусто, не так ли, или почти пусто… Мама не ходила в магазин уже много дней. Но мигающие лампочки «А и П» мешали сосредоточиться. Совсем рядом что-то капало. Отец громко разговаривал со мною, дыша паром, коротко и тяжело.

— …В этом ряду? Что-нибудь? Нам нужно…

Он нырнул в полумрак прохода, наполовину заваленного кипами коробок, протекшими банками и пакетами.

Я сказала отцу:

— Не хочу.

А он заявил мне:

— Мама на тебя рассчитывает.

Он толкнул меня локтем, и я помчалась по скользкому полу через лужи чуть не по щиколотку глубиной. Изо рта у меня тоже шел пар. Я быстро остановилась у полок, чтобы набрать всего, что еще могло понадобиться. Маме хотелось бы яблочного соуса в банках, поскольку свежих яблок нам не достать, да и, может быть, кукурузу в сметане тоже, а еще консервированный шпинат? Бобы? Ананас? Зеленый горошек? А вот, на почти пустой полке, банки с палтусом, закопченные и протекшие, издающие сильный несвежий запах — может, взять несколько, на следующую неделю? И большую банку свинины с зеленым горошком, папа ее очень любит.