Мессир Жоффрей печально покачал головой.

— Нет в вас духа состязания, англичане, — укоризненно сказал он, надел на голову свой шлем с кожаными завязками и ускакал прочь.

Томас пересказал Скиту, о чем они говорили.

— Чертов болван, — сказал тот. — Чего он хочет? Турнира? За кого он нас принимает? За рыцарей долбаного Круглого стола? Не знаю, что произошло с некоторыми людьми. Они перед своим именем приставили «сэр», и их мозги протухли. Сражаться честно! Кто-нибудь слышал о подобной глупости? Сражайся честно — и проиграешь. Чертов болван!

Мессир Жоффрей с Белого моста продолжал преследовать эллекин, но Скит не давал ему возможности сойтись в бою. За французскими силами всегда следил большой отряд стрелков, и, когда солдаты из Ланьона вели себя слишком нагло, их кони могли получить стрелу с белым оперением. И мессир Жоффрей превратился в тень, но тень надоедливую и неотвязную, следовавшую за людьми Скита чуть ли не до ворот Ла-Рош-Дерьена.

Беда случилась на третий раз, когда он, хвостом следуя за Скитом, подошел к самому городу. Сэр Саймон Джекилл слышал о мессире Жоффрее и, предупрежденный дозорным на самой высокой колокольне, велел двум десяткам гарнизонных латников встретить эллекин. Скит был уже почти в миле от города, а мессир Жоффрей с пятьюдесятью латниками и таким же количеством конных арбалетчиков следовал позади Скита на расстоянии в полмили. Француз не доставлял Скиту больших бед. Если мессир Жоффрей хотел отправиться домой, в Ланьон, и заявить, что преследовал эллекин до самого их логова, Скит с радостью был готов предоставить ему такое удовольствие.

Однако появился сэр Саймон, и воздух вдруг напитался хвастовством и высокомерием. Английские копья взметнулись вверх, забрала поднялись, кони гарцевали. Сэр Саймон, громко вызывая на бой, поехал навстречу французским и бретонским всадникам. Уилл Скит устремился за рыцарем, советуя ему оставить ублюдка в покое, но йоркширец только зря надрывал голос.

Латники Скита шли в голове колонны, сопровождая захваченный скот и три повозки с награбленным, а арьергард составляли шестьдесят конных стрелков. Едва эти шестьдесят человек поравнялись с лесом, где во время осады Ла-Рош-Дерьена войско англичан стояло лагерем, как по сигналу Скита они разбились на две группы и скрылись в лесу по обе стороны от дороги. Там они спешились, привязали коней к ветвям и, взяв луки, пробрались на опушку. Дорога, окаймленная широкими зарослями травы, находилась между двумя группами стрелков.

Сэр Саймон повернул коня навстречу мессиру Жоффрею.

— Скит, я хочу взять тридцать твоих латников, — безапелляционно заявил он.

— Хотеть — хотите, — ответил Уилл Скит, — но взять — не возьмете.

— Черт возьми, стрелок, я твой начальник! — Сэр Саймон не мог поверить отказу. — Я твой начальник, Скит! Я не прошу, дурак, а приказываю.

Скит уставился в небо.

— Похоже, дождь начинается, вам не кажется? Нам не помешает дождичек. Поля пересохли, ручьи обмелели.

Сэр Саймон протянул руку и схватил его за локоть, разворачивая старого стрелка к себе.

— У него пятьдесят рыцарей, а у меня двадцать. Дай мне тридцать человек, и я возьму его в плен. Дай хотя бы двадцать!