— Мостки, милорд, — сказал Томас. — Я нашел кое-что на ферме.

Это были части ивового плетня, из которых можно быстро соорудить загон для овец — или же мостки, чтобы пройти по грязи.

— Я говорил вам, что он смышлен, — с гордостью сказал Скит. — Ходил в Оксфорд, верно, Том?

— Когда был слишком молод и не знал ничего получше, — сухо ответил тот.

Граф расхохотался. Ему нравился этот парень, и он понимал, почему Скит так верил в него.

— Завтра утром, Томас?

— Лучше, чем в сумерках вечером, милорд. Вечером они будут еще хорохориться.

Томас бросил ничего не выражающий взгляд на сэра Саймона, намекая, что глупая демонстрация рыцарской бравады лишь раздула пыл защитников.

— Значит, завтра утром, — проговорил граф и обернулся к Тотсгему. — Но сегодня держи своих стрелков поближе к южным воротам. Пусть думают, что мы опять пойдем там. — Он снова посмотрел на Томаса. — Что это за эмблема у тебя на луке, парень?

— Так, нашел кое-что, милорд, — солгал тот, передавая лук в протянутую руку графа.

На самом деле он вырезал серебряный знак из раздавленного кубка, найденного под телом отца, и прикрепил его к передней части лука. Там его левая рука отполировала серебро.

Граф рассмотрел герб.

— Зверь с рогами и бивнями? Йейл?

— Не знаю, как зовут эту бестию, милорд, — проговорил Томас, прикинувшись невеждой.

— Мне не знаком этот герб, — сказал граф.

Он попытался согнуть лук и приподнял брови, дивясь его тугости. Потом вернул лук Томасу и отпустил стрелка.

— Бог тебе в помощь завтра утром, Томас из Хуктона.

— Спасибо, милорд, — ответил тот с поклоном.

— С вашего позволения я уйду с ним, — сказал Скит.

Граф кивнул и посмотрел вслед уходящим.

— Если мы проникнем внутрь, — обратился он к оставшимся командирам, — то, ради всего святого, не позволяйте своим людям устраивать грабеж. Не давайте им разгуляться. Я собираюсь удержать этот город и не хочу, чтобы жители нас ненавидели. Убивайте, когда нужно, но не устраивайте резни. — Он посмотрел на их скептические лица. — Вы будете отвечать за гарнизонную службу, так что облегчите себе задачу. Держите людей в узде.

Командиры хмыкнули, зная, как это трудно — не дать солдатам полностью разграбить город. Но прежде чем кто-то успел ответить, встал сэр Саймон.

— Одна просьба, милорд.

Граф пожал плечами:

— Валяй.

— Вы позволите мне и моим людям возглавить штурмовой отряд с лестницами?

Граф как будто удивился этой просьбе.

— Думаешь, Скит сам не справится?

— Уверен, справится, милорд, — со смирением ягненка ответил сэр Саймон, — и все же прошу такой чести.

«Пусть лучше погибнет сэр Саймон Джекилл, чем Уилл Скит», — подумал граф и кивнул:

— Конечно, конечно.

Командиры ничего не сказали. Какая тут честь — первому взобраться на уже захваченную другими стену? Нет, этот ублюдок ищет не чести, он хочет оказаться в удобной позиции, чтобы захватить самую богатую добычу в городе. Но никто не высказал своих мыслей вслух. Они были командиры, а сэр Саймон — рыцарь, хотя и без гроша за душой.

Весь остаток этого короткого зимнего дня графское войско готовилось к новому штурму города, но так и не начало его, и у жителей Ла-Рош-Дерьена появилась надежда, что их испытания закончились. Но все же они приготовились к отпору на случай, если англичане устроят новую попытку на следующий день. Они пересчитывали арбалетные стрелы, громоздили валуны на стене и подбрасывали дров в костры, на которых кипели горшки с водой для отражения атаки англичан. «Согрейте мерзавцев!» — говорили городские священники, и горожанам нравилась эта шутка. Они видели, что побеждают, и считали, что испытания скоро завершатся, поскольку у англичан подходит к концу провизия. Ла-Рош-Дерьену оставалось еще немного потерпеть, а потом вознести хвалы и благодарности герцогу Карлу.