Какая героиня карпатской войны?

Женушка преуспевающего торговца или мелкого шатлэна. Любительница балов, тщащаяся придать себе экстравагантный вид, за неимением подлинного богатства и вкуса. Кстати, кое-как в этом преуспела…

– Великолепно, – сказал я, убирая кинжал. – Сразу видно – ничего опаснее скалки в руках не держала. Верхом ездит только боком, кораблей боится, планёров тем более…

– Доволен? – спросила Хелен.

– Конечно. Теперь моя очередь.

Одеяния непризнанного скульптора погибли через пять минут. Я оставил лишь рубашку и брюки, все остальное бросил в кусты, на радость неведомому побродяжке. Пришлось потрудиться, пряча пулевик под рубашку, но и это удалось. Над своим лицом я поработал косметикой – самую малость, убрав тени под глазами и морщинки на лбу.

– Вид у нас… будто из дома прогуляться вышли, – сказала Хелен.

– Конечно. Это и хорошо. Теперь займемся Маркусом.

Мальчик, уже закончивший помогать Луизе, подозрительно уставился на меня.

– Твоя идея с переодеванием была хороша, – сказал я. – Не бойся, повторять не станем. Что в первую очередь важно для стражника… просто для внимательного человека, желающего опознать беглеца? Учти – незнакомого беглеца.

– Пол, – мрачно сказал Марк.

– Конечно. Голова охотника на людей работает, как сито. Пусть никто об этом и не думает, но половину встречных сразу отсеивает из-за другого пола. А дальше? В черты лица вглядываться – занятие тяжелое.

– Возраст? – неуверенно спросил Марк.

– Правильно.

– Сделать меня старше или младше ты никак не можешь!

– Не могу. А вот заставить тебя выглядеть младше… Снимай штаны и рубашку. Хелен, Луиза, займитесь его одеждой. Штанишки должны быть короткие, рубашка – с кружавчиками. Возьмете те, что я спорол с формы.

Женщины переглянулись.

– И это поможет? – скептически заметила Хелен.

– Не только. Маркус!

Мальчик покорно пошел со мной к ручью. Я макнул его головой в воду, взлохматил мокрые волосы. Конечно, полноценных кудрей не завить, но волос мягкий, что-нибудь да получится.

– Мне же почти тринадцать, – фыркнул Марк. – Я буду глупо выглядеть в коротких штанах!

– Ты и сейчас-то выглядишь на год-полтора младше, – безжалостно сообщил я. – А будешь десятилетним.

– Что???

– Доверься мне.

Ну почему у людей нет никакой благодарности? Я творил сейчас шедевр маскировки, а Марк сидел с таким несчастным лицом, будто попал в лапы дикарей и готовится принять пытки.

– Художник, чья гравюра всюду висит, польстил немного… – разбираясь в косметике, сказал я. – Лицо точно передал, ну, тут нужды не было врать. А плечи пошире сделал, подбородок чуть покрепче… повзрослев тебя нарисовал. И это хорошо. Все будут искать крепкого подростка. Увидят маленького мальчика…

Тушь. Тени. Подводка.

Марк и так был большеглазый, теперь я еще больше усилил эту черту. За спиной Луиза и Хелен, ругаясь по поводу моих безумных идей, фасонов, детей, отсутствия портняжного инструмента, корпели над одеждой принца.

Румяна. Помада. Тональный крем. Пудра.

Марка надо было не размалевать, как малолетнего актера или клоуна в цирке, а чуть-чуть усилить детские черты. Последние остатки детства, еще живущие в лице. И это было самое сложное – все-таки я не профессиональный гример, а любитель. Эх, сюда бы Толстую Джули из Венеции! Или Биттл Джуса из Гамбурга! Вот это гример высшего класса! Он и среди ночного люда славу имеет, и среди знатных дам. А когда, раз в год, съезжаются все ярмарочные борцы в Гамбург – в честном бою подлинного победителя выявлять, тоже его зовут. В своем кругу яркий грим не нужен, а вот усилить черты лица, чтобы с трибун виднее было, – всегда полезно.