Преторианцы внизу замерли. Все, или почти все, из Серых Жилетов владели Словом. И понимали, что это такое – убрать огромный кусок стены…

Закричала Луиза, бросилась к нам, но я уже нес Марка к планёру. Мальчишка весь был покрыт изморозью – ударило Холодом страшно. И у меня заледенели ладони и лицо, на бровях повисли снежные иглы.

– Это обморок! – остановил я настоятельницу. – Он лишь в обмороке, перенапрягся…

Настоятельница и сама была близка к потере сознания. Сжимала в руке скрученный из тряпок факел и все смотрела на своего драгоценного Маркуса, словно не верила мне.

– Да дышит он, дышит! – крикнул я. Подбежал к кабине, забросил Марка назад.

– Забирайся! – приказала Хелен. – Сестра Луиза, поджигайте факел!

Луиза еще была в ступоре.

– Не дай его подвигу пропасть даром! – прошипела летунья. – Опомнись!

Это подействовало. Спички ломались в руках Луизы, пришлось Хелен ей помочь. Из двух толкачей сейчас свисали коротенькие запальные шнуры, и я подумал, что, видно, была у летунов в ходу эта уловка – поджигать толкачи снаружи…

– В кабину! – Хелен обожгла меня взглядом.

Я вмиг заскочил внутрь планёра. Сел в заднее кресло, скорчившийся Марк остался сидеть у моих ног. Я похлопал его по щеке – и услышал слабый стон. Вот и хорошо, пусть тут сидит, а то опять все ноги отдавит. «Король морей» был чуть побольше «фалькона», но при этом казался еще хрупче. Неужели эта колымага могла на воду сесть, словно альбатрос? Первой же волной кабину зальет, намочит крылья… разве что совсем в мертвый штиль…

Хелен уже уселась впереди. Достала из Холода запал, воткнула в гнездо на пульте.

– Ты уверена, что толкачи сработают? – спросил я.

– Уверена.

– А планёр не рассыплется? Это же музейный экспонат!

– Не знаю! Крепко сделан, и следили за ним, но теперь… не знаю. Сестру моли!

– А…

– Все! Молчи!

Высунувшись в полуоткрытую дверь, Хелен глянула на Луизу. Та стояла у левого крыла с горящим факелом, будто святая Диана, собравшаяся подпалить под собой костер в устрашение язычникам.

– Готова?

Луиза молча кивнула, глядя на Хелен безумными глазами.

– Давай поджигай! Спасай Маркуса!

Словно услышав свое имя, мальчик у моих ног застонал и слабо прошептал:

– Нет… оставьте… я тут…

От души говорит или нет? Я не знал. Я уже совсем его не понимал. Если он не ловкий интриган, так чего же мы все ему служим? А если ему не дорог никто из нас, так чего из-за Луизы переживает? Ведь можем и впрямь просьбу исполнить, оставить в Хрустальном Дворце, куда с минуты на минуту ворвутся преторианцы…

Луиза протянула факел к толкачу.

– Дальше, дальше держись, сожжет! – закричала Хелен. – И сразу ко второму…

Запальный шнурок вспыхнул, начал разбрасывать искры. Сестра-настоятельница метнулась под высокое брюхо машины, выскочила с правой стороны, стала тыкать в болтающийся шнурок. Я заметил, что запалы разной длины, видно, Хелен специально подгадывала, чтобы оба толкача вспыхнули одновременно.

Загорелся второй шнурок. Луиза опустила руку, тупо глядя на бегущий к толкачу огонек… И вдруг, кинув факел, бросилась к кабине, распахнула дверцу.

– Уйди! – крикнула Хелен.