Вот как вспоминает о строительстве укрепрайона Анатолий Черняев: «…Это был истфаковский отряд, пара сотен ребят со всех курсов… началась работа — противотанковые рвы вдоль берега. Взялись яростно, весело, с энтузиазмом. По мере того, как ров углублялся — до трёх метров, землю приходилось бросать всё выше. И через пару дней от непривычной физической нагрузки ломило по ночам всё тело… Атмосфера сгущалась, тревога закрадывалась в наши души… На западе и на севере от нас уже отдалённо погромыхивала артиллерия… По тревоге нас снимали с недорытых рвов ещё три раза…Немцы легко обходили эти „линии Мажино“[16] — мы это определяли по отдалённым взрывам снарядов и бомб, которые рвались уже с боков и даже, казалось, в нашем тылу… Наше поэтапное отступление от Снопоти к Москве продолжалось до начала сентября. Мы рыли, немец обходил наши сооружения, нас срочно отвозили дальше, мы опять рыли, он опять оказывался у нас за флангами…»[17]

Можайскую линию обороны строили и ополченцы. Из «Дневника ополченца» Петра Пшеничного, комиссара полковой артиллерийской батареи 4 дивизии народного ополчения (той самой, что позже будет сражаться под Наро-Фоминском — см. далее):

«16 июля. Начались земляные работы широкого масштаба по восточному берегу Днепра…

18 июля. Продолжаем возводить укрепления на возвышенностях у деревни Нероново, пренебрегая осторожностью и маскировкой. В 16 часов фашистский разведчик на бреющем полете начал нас расстреливать, к счастью, никто не пострадал; но этот случай научил людей осторожности…».

…Иногда одна лопата, которой орудовал стоящий глубоко внизу человек, взлетала кверху только до половины эскарпа, до приступочки в стене, оставленной для другого человека, тот подставлял другую свою лопату и ждал, пока нижняя передаст ему свой груз, после чего он взметал свою ношу ещё выше, к третьему…

…— Десант, верно, — сказал Лёшка. — Перелетел, гад. Целый месяц строили. А он и воевать не стал… перелетел и высадился. Опоздали наши то…

Строительство оборонительных сооружений (вверху — женщины роют противотанковые рвы под Москвой; внизу — рубежи Можайской линии обороны). 1941.

…Фрицевские самолеты скрылись, оставив в воздухе эти вонючие бациллы…

Немецкие агитационные листовки, 1941 г. Текст гласит: «Пропуск действителен для неограниченного количества переходящих на сторону германских войск командиров и бойцов РККА».

Пропуск. «Пред’явитель сего, не желая бесмыссленного кровопролития за интересы жидов и комиссаров, оставляет побеждённую Красную армию и переходит на сторону германских вооружённых сил. Немецкие офицеры и солдаты окажут перешедшему хороший приём, накормят его и устроят на работу».

К концу сентября система оборонительных рубежей перед Москвой включала Вяземскую и Можайскую линии обороны, а также Московскую зону обороны. Вяземская линия проходила в 250–300 километрах западнее Москвы по рубежу Осташков-Селижарово-Оленино-Дорогобуж-Ельня-Жуковка-Брянск. Небольшой город Наро-Фоминск стал одним из узлов Можайской линии обороны.

Первоначальный план (операция «Барбаросса») предполагал, что Москву возьмут в первые три или четыре месяца войны. Первое время ход войны соответствовал этому плану, но затем сопротивление советских войск усилилось. Так, битва за Смоленск (с 10 июля по 10 сентября 1941) задержала немецкое наступление на Москву на два месяца. К тому же битвы за Ленинград и за Киев оттянули часть немецких сил, которые должны были наступать на Москву.