Он со вздохом полез в карман пиджака, достал мобильник и прочитал два оставленных ему сообщения. В первом — от начальника Шарко, Никола Белланже, — говорилось, что надо ехать на место преступления в Трапп, это в тридцати километрах от Парижа.

Шарко сразу учуял какую-то подлянку: для того чтобы криминальную бригаду с набережной Орфевр, 36, вызвали на место преступления, явно подведомственного местной полиции, должно было случиться либо что-то очень скверное, либо что-то очень загадочное. Ну, или то и другое сразу.

Вторая эсэмэска была от Люси. Оказывается, Белланже по тому же делу успел связаться и с ней, и его подруга, член их команды в течение полутора лет, уже за рулем — едет из столицы на юг.

Чудесный подарочек к Рождеству — новое дело, да еще такое! А болван Рамбле говорил об отпуске…

Столько лет он в этой чертовой профессии, столько пережито страданий и потерь, связанных с ней, а выезд на место преступления так и остался для Шарко ни с чем не сравнимым допингом. Кто жертва? В каком состоянии ее обнаружили? Что представляет собой убийца? Садист, психопат или, как в восьмидесяти случаях из ста, несчастный, опустившийся, выброшенный из общества человек? Шарко не мог вспомнить, каким был его первый труп, но отлично, в мельчайших подробностях, помнил, как взорвались тогда, больше двадцати лет назад, его чувства, как он ощутил сначала отвращение, затем гнев, затем возбуждение… И эта волна чувств накатывала на него потом всякий раз, как он приступал к новому расследованию, и всякий раз в одном и том же порядке: отвращение, гнев, возбуждение…

Он прошел через сад к дому, стоявшему в одном ряду с другими точно такими же и точно так же скрытому изгородью от взглядов соседей. Как всегда в таких случаях, здесь уже собралась целая куча спецов по убийствам — они ходили туда-сюда с чемоданчиками в руках и сотовыми, приложенными к уху. Это были полицейские из местного комиссариата, работники службы криминалистического учета, один или два представителя судебной власти, офицеры судебной полиции, парни из морга… Царил хаос, похожий на хаос муравейника, где каждый точно знает, куда ему двигаться и что делать.

Дом промерз до того, что изо рта вырывались облачка пара. Чаще всего Шарко читал на лицах этих людей усталость, но на этот раз их черты выражали нечто другое: тревогу и непонимание.

Пожав несколько рук, Франк отправился в кухню, следя за тем, чтобы не сойти с «тропинки», по обеим сторонам которой протянулись красно-белые ленты[3], — выгородку эту сделали ребята из оперативно-технической службы. Посреди кухни, на кафельном полу, он увидел лужицы, а в них брикеты растаявшего пломбира, лоточки с раскисшим мясом и другие некогда замороженные продукты, пришедшие в весьма плачевное состояние. Лейтенант Люси Энебель, появившаяся в команде Белланже последней и ставшая пятой в группе, обсуждала что-то с его приятелем, патологоанатомом с набережной Рапе[4]. Заметив Шарко, Люси едва заметно кивнула ему, он поздоровался с Полем Шене, сунул руки в карманы и, глядя на подругу, спросил: