В конечном итоге после продолжавшейся несколько дней переписки с контр-адмиралом и командиром канонерской лодки "Туча" выход был назначен на девять часов утра 7-го сентября. На Балтике уже начинался сезон штормов, и потому откладывать возвращение в Кронштадт становилось более невозможным.
Хлопнув по коленям, он резко поднялся с кровати и покачнулся – все поплыло перед глазами, так что пришлось ухватиться за спинку тяжелого, сделанного из дуба, стула чтобы не упасть. Простояв так с минуту, капитан 2-го ранга выдохнул и твердым шагом покинул спальню.
Пока вестовой занимался размещением небогатого багажа своего командира, Иениш сидел с закрытыми глазами в пролетке и глубоко дышал, пытаясь привести сознание и тело в норму. Как он ни старался держаться молодцом, путь до порта удалось перенести с трудом, что лишний раз подтвердило его полную неготовность к выходу в море. И только чувство долга все еще держало его на ногах. Из-за того, что голова раскалывалась, ему даже пришлось совершенно отказаться от завтрака, так что на борт "Русалки" поднялся злой, голодный и мучимый болью человек, но никак не доблестный капитан 2-го ранга Российского Императорского Флота.
Не смотря на то, что первый участок пути казался совсем небольшим – всего пятьдесят миль, для столь старых кораблей как "Туча" и "Русалка", не способных даже в далекой юности похвастаться скоростью более девяти узлов, он становился довольно продолжительным. Особенно это касалось броненосной лодки с ее совершенно изношенными механизмами. К тому моменту как "Русалка" на черепашьем трехузловом ходе выползла с рейда, ушедшая вперед канонерка уже шла как минимум вдвое быстрее и судя по тому, что на ней собирались поставить паруса, "Туча" вскоре могла прибавить еще пару узлов, став абсолютно недосягаемой для броненосной лодки.
– Николай Николаевич, принимайте командование. – передать командование старшему офицеру было единственным, на что у Иениша хватило сил, после того как он прибыл на корабль. Из-за недомогания он даже не смог присутствовать на мостике, когда мимо проходил вельбот с командующим эскадры. Вновь показавшись на мостике после снятия с якоря, он кое-как продержался, пока "Русалка" выходила с рейда, но уже через час вновь был вынужден передать управление старшему офицеру, – Идем вслед за "Тучей", Николай Николаевич. Скорость у них, конечно, больше, но постарайтесь не отставать более чем на две мили. Судя по тому как колеблются показания барометра, нас по пути может серьезно потрепать шторм, так что следует держаться как можно ближе к "Туче". Все же когда чувствуешь под боком плечо товарища, становится немного легче.
– Постараемся не упустить их, Виктор Христофорович. Хотя, судя по тому как вокруг нас собирается туман, из виду мы их можем потерять и довольно скоро.
Передав командование старшему офицеру, Иениш с трудом добрался до своей каюты и буквально рухнул на небольшую койку. Ему и без "подарков" погоды было настолько плохо, что он даже не заметил заметно увеличившуюся со временем качку, предвещавшую неспокойный путь его кораблю и команде. И только когда вестовой, по прямому приказу старшего офицера, буквально растолкал командира, тот ощутил, как сильно достается старому кораблю от разошедшихся вод Балтики. Поддерживаемый вестовым, он с трудом взобрался из темных недр "Русалки" на мостик, дважды при этом приняв бодрящий ледяной душ – время от времени волны перекатывались через низкий борт броненосной лодки и заливались во все встреченные на пути щели и отверстия, потихоньку затапливая корабль. Трап, ведущий на мостик, тоже не стал исключением и потому появившийся на нем капитан 2-го ранга выглядел совсем удрученно – к болезненному виду добавилась промокшая насквозь одежда и всклокоченная борода.