О, сколько вреда реквии принесли бы, вновь очутившись на островах!

Сколько городов они сровняли бы с землей, сколько народов стерли бы с ее поверхности!

Масштабы злодеяний, на какие были способны реквии, не умещались даже в воображении Тлена.

И лишь одно он знал наверняка: он непременно хотел бы лично присутствовать при их появлении на островах. Когда Час Тьмы минует и реквии возвратятся в свои бездонные глубины, в свои чудовищные крепости, ему надлежало быть готовым к тому, чтобы при содействии своих каменщиков и жрецов заложить основы Нового Мира. И этот Новый Мир Повелитель Полуночи построит, каким пожелает.

— Господин!

Тлен сперва решил было, что к нему обращается Живорез. Но голос, вторгшийся в его сладостные мечтания, принадлежал другому существу. Одному из заплаточников, служивших его бабке. Старуха сметывала вместе кусочки кожи, замши, всевозможные лоскутки и шила из получившихся полотнищ чехлы с руками, ногами и головой, которые затем наполняла густой одушевленной грязью. Заплаточника, который осмелился прервать размышления Тлена, звали Колтуном. Он был во всех отношениях неудавшимся экземпляром.

— В чем дело? — сквозь зубы процедил Повелитель Полуночи.

— Ваша бабушка желает видеть вас, милорд. Она хочет расспросить вас о приезжем из Коммексо.

— От ее глаз и ушей ничто не укроется, верно? — усмехнулся Тлен.

— Истинно так, милорд.

— Передай ей, что я сейчас занят. У меня накопилось множество дел, которые не терпят отлагательства.

— Она мне велела... м-м-м...

Колтун начал заметно нервничать. Поручение Бабули Ветоши явно было для него не из приятных.

— Выкладывай! — гаркнул Тлен.

— Она сказала... что запрещает принимать на Горгоссиуме посланцев Коммексо.

— Запрещает?! — взревел Повелитель Полуночи. Овеществленные кошмары, извивающиеся в жидкости, куда была погружена нижняя часть его лица, чрезвычайно оживились. — Она запрещает мне делать то, что я считаю нужным?! Эта старая карга! Эта штопальщица!

Он размахнулся затянутой в перчатку рукой и нанес заплаточнику такой мощный удар, что тот отлетел ярдов на десять.

— Отправляйся к старухе, — прорычал Тлен, — и скажи, что, если она еще раз посмеет ЧТО-ЛИБО МНЕ ЗАПРЕТИТЬ, я выпущу целое облако кошмаров на свору ее мерзких заплаточников, так что они обезумеют от ужаса и разнесут Тринадцатую башню на куски. Ничегошеньки от нее не останется, кроме груды тряпья! ТЫ ПОНЯЛ МЕНЯ?!

Выкрикивая эти угрозы, он все ближе подходил к Колтуну, словно собираясь снова наброситься на него. Заплаточник не делал попытки спастись бегством. Он сжался в комок, прикрыл голову руками и трясся от ужаса в предвидении неизбежной расправы.

Но удара, которого он ожидал, не последовало. Из галереи вышел Живорез. Он улыбался.

— Девчонка обнаружена!

Тлен махнул рукой в сторону Колтуна:

— Проваливай. Повторишь ей, что я сказал, слово в слово.

Колтун со всех ног бросился прочь, и через мгновение клубы красноватого тумана скрыли его.

— Проблемы, сэр? — участливо спросил Живорез.

— Пустое. Бабкины чудачества. Воображает о себе невесть что. Боюсь, однажды она зайдет слишком далеко, и тогда... Но довольно об этом. Так говоришь, вы ее нашли? Пойдем покажешь.