Остов обернулся, лишь когда Хват подбежал к нему почти вплотную, их разделяли всего каких-нибудь несколько шагов. Лезвия длинных мечей со свистом рассекли воздух. Рот Остова был широко раскрыт, с подбородка стекала пенистая слюна, словно, пока он преследовал свою жертву, у него не на шутку разыгрался аппетит. Зрачки его глаз сузились до размеров острия иголки, и от этого физиономия Остова казалась еще более чудовищной. Однако он промахнулся. Острия мечей срезали верхушки травы в одном-двух шагах от Хвата, и только.

Хват, пригнувшись, бросился на врага.

— А ну-ка всем издать Боевой клич! — скомандовал он братьям.

Глотки всех Джонов тотчас же испустили немыслимый, зверский, безумный вопль:

— ЕЕЕИИИГГГГОРРРАААРРГУУУ!!!

Даже Остов на мгновение застыл и, казалось, едва не попятился.

Но быстро опомнился, ведь не мог же он в самом деле испугаться такого нелепого, смехотворного создания, каким был Хват со всеми своими братьями! И Остов двинулся к противнику, выставив вперед оба меча. Но Джоны оказались проворнее. Хват, пригнувшись, поднырнул под длинную худую руку Остова и изловчился воткнуть свой ножичек в его ягодицу. Лезвие проникло вглубь на всю длину лезвия и застряло в жесткой плоти чудовища. Из раны заструилась кровь. Остов закричал от боли и злости, выронил свое оружие и ухватился когтистыми пальцами за рукоятку ножика. Скрипнув зубами, он вытащил лезвие из раны.

Когда снаружи послышался Боевой клич Джонов и следом за ним хриплый вопль Остова, Кэнди поднималась на пятнадцатую по счету ступеньку. Рассчитывая каждый шаг, она преодолела еще три ступеньки и только тогда приникла к одному из зиявших в стене отверстий. Поле сражения было видно как на ладони. Несколько мгновений она наблюдала за Хватом, который, подобно Давиду, атаковал Голиафа-Остова.

Это зрелище придало ей сил. Отбросив предосторожности, она помчалась вверх по лестнице со всей стремительностью, на какую только была способна. Полусгнившая конструкция протестующе скрипела и качалась, но Кэнди все же удалось благополучно добраться до верхней площадки. Отворив единственную дверь, она очутилась в небольшом круглом помещении.

Достигнув цели своего рискованного путешествия, Кэнди с тревогой огляделась по сторонам. Где же прожектор или хотя бы фонарь? Вот этого-то она и боялась больше всего. Если тут когда-то и был прожектор (что само по себе было сомнительно, поскольку все сооружение являлось скорее творением рук какого-то безумца, нежели всамделишным маяком), то его давным-давно украли. Комната была абсолютно пуста, если не считать странного предмета посередине — пирамиды фута в три высотой, стоявшей на своей остроконечной вершине с удивительной устойчивостью. Все три ее боковые грани были испещрены какими-то знаками, похожими на иероглифы. На плоской стороне (точнее, основании) пирамиды покоилась небольшая полукруглая чаша. Кэнди никак не могла взять в толк, зачем кому-то понадобилось устанавливать здесь это необычное сооружение.

И лишь потом она вспомнила, что сказал ей Хват в ответ на ее замечание об отсутствии на маяке каких-либо ламп. Как же он выразился? Что-то вроде: «Свет — самая старая игра в мире». Может, пирамида и чаша — принадлежности для этой игры? Но даже если так, Кэнди не имела ни малейшего представления о том, как в нее играть.