Желтые глаза доверчиво заморгали на широком лице простолюдина.

— А для меня нет ничего лучше, чем остаться на своем месте и оборонять мост, сколько хватит сил. Никто не может сделать это лучше меня. Ведь это достаточно веская причина моего присутствия здесь?

Морган попытался что-то ответить, но не находил слов. Осгрим положил свою руку ему на плечо и мягко толкнул в нужном направлении.

— Так что спешите, хозяин, делайте свое дело, для которого предназначены, а уж я справлюсь со своей работой, которую никто за меня не сделает.

С этими словами великан вернулся на свой пост, где озверевшие гномы уже вновь поползли на мост, ничуть не испуганные прежними неудачными попытками. Осгрим глотнул вина и приступил к ратному делу.

Упершись кряжистыми ногами в снег, он поплевал на большие красные ладони и ухватился за дубину с коваными наконечником, ожидая прибытия первой партии штурмующих. Он не оглядывался на Моргана, в нерешительности переминавшегося в снегу у пещеры, где догорал костер. Он не видел, как Пришелец побрел в выбранном ему судьбой направлении и постепенно исчез со склона горы. Осгрим вздохнул полной грудью, обвел дубиной по сторонам и прошептал:

— Ну, а теперь — раззудись плечо! Он был счастлив.

Склон был очень крутой и такой гладкий, что и зацепиться не за что. Снег скользил под ногами, как… в общем, сильно скользил. Взбираться приходилось, цепляясь за выщерблины и камни. Под снегом лежал лед. Несколько раз Морган срывался и соскальзывал, и временами один ярд подъема стоил ему трех ярдов спуска. Преодолев один ярд, бывало, он тут же соскальзывал на три вниз.

Лучник был прав. Все оказалось намного сложнее, чем представлялось.

Однако ничего не оставалось, как двигаться вперед, какими бы отчаянными и тщетными ни были попытки Моргана. Там, за его спиной, остались друзья, которые, может быть, сейчас умирали в муках, чтобы предоставить ему эти драгоценные минуты. Морган должен был воспользоваться ими, как последним шансом. Поэтому он упрямо полз вперед и вверх, цепляясь за скользкий снежный покров, ногтями царапая лед и в кровь обдирая пальцы. Он продвигался вперед дюйм за дюймом.

Воздух был разрежен. Рот Моргана пересох, словно Пришелец жевал промокательную бумагу, и ветер обжигал горло. Слезы замерзали на его лице. Как жаль, что рядом нет Осгрима — честного простоватого и храброго Осгрима! Теперь все зависело только от него одного, благодаря ему мир будет спасен или обречен. Морган сосредоточился: надо переместить ногу на следующий камень, перебросить локоть и подтянуть колено. Затем подождать миг, пока сердце чуть успокоится и в голове прояснится. После этого все повторить сначала. И снова. И вновь.

Морган находился очень высоко и смутно ощущал это, хотя не хотел оборачиваться, боясь потерять опору. Да и все равно он бы ничего не различил там, внизу, в смутном тумане оставшегося позади мира. Наверное, еще ни один человек на Бергеликсе не взбирался так высоко. Тем более без всякого альпинистского снаряжения. Глаза обжигало солнце, отражавшееся от ослепительно белого склона. Если бы не все это, Морган бы наверняка мог разглядеть отсюда весь путь от самых отрогов Таура, а, может быть, и Долины Шепотов, где резвились на просторах Дикие Всадники.