Впрочем, нет, вряд ли я сделала бы что-то подобное. Наверное, все-таки медальон у одной из служанок. Может, Эллис взяла посмотреть и случайно порвала цепочку, а теперь боится признаться? В Миллбанке одна арестантка рассказала мне, что ненароком сломала хозяйкину брошь и собиралась тайком отнести в починку, но была поймана с украшением и обвинена в воровстве. Может, Эллис боится, как бы и с ней такое не случилось? Может, она настолько испугалась, что просто выбросила медальон? Теперь его найдет какой-нибудь мусорщик и отдаст своей жене. Та грязным ногтем отколупнет крышку, увидит золотистый локон и на миг задастся вопросом, с чьей головы он был срезан и почему хранился здесь…

Я не особенно расстроюсь, если Эллис сломала медальон; и если теперь его носит жена мусорщика – пускай носит на здоровье, хоть это и папин подарок! В конце концов, сотни вещей в доме напоминают мне об отце. Я убиваюсь единственно из-за локона Хелен, который она сама срезала и велела мне хранить, покуда жива наша любовь. Только его я боюсь потерять, ибо – видит бог! – и так уже потеряла слишком многое.

Я думала, сегодня никто не придет. Погода держится до того скверная, что вот уже целых 3 дня вообще никто не приходит, даже к мистеру Винси и мисс Сибри. Мы тихонько общались только промеж собой: устраивали темные круги в гостиной. Пробовали вызывать духов в телесной форме. Говорят, нынче каждый медиум должен владеть таким умением, в Америке всем клиентам непременно подавай телесную форму. Вчера до 9 вечера пытались, но ни один дух так и не явился; в конце концов мы зажгли лампы и попросили мисс Сибри спеть. Сегодня опять пробовали, но опять ничего не получилось, и тогда мистер Винси показал нам, как можно создать у клиента впечатление, что до него дотрагивается дух, когда в действительности это рука медиума. Вот как он это сделал.

Я держала его за левое запястье, а мисс Сибри как будто бы за правое. Но на самом деле мы с ней держали одну и ту же руку, просто мистер Винси устроил в комнате такую темноту, что ничего не видать.

– Свободной рукой, – сказал он, – я могу делать что угодно, вот например… – Он коснулся пальцами моей шеи, и от неожиданности я взвизгнула. – Ну вот, сами видите, мисс Доус, как недобросовестный медиум может одурачить клиента. А если б я сперва сильно нагрел руку, или остудил льдом, или намочил в воде – представляете, насколько нереальной она показалась бы?

– Это вы лучше мисс Сибри продемонстрируйте, – сказала я и пересела от него. Впрочем, я была рада узнать про такой трюк с рукой.

Мы просидели в гостиной до 4 или 5 часов и – поскольку дождь все усиливался – наконец решили, что сегодня уже точно никто не придет.

– Да, не позавидуешь нашему ремеслу! – проговорила мисс Сибри, глядя в окно. – Мы всегда должны быть на месте – в ожидании живых и мертвых, которые могут явиться в любую минуту, когда заблагорассудится. А знаете ли вы, что сегодня в 5 утра меня разбудил дух, хохотавший в углу комнаты? – Она потерла глаза.

«Ага, слышала я твоего духа, – подумала я. – Он вылез из бутылки вчера вечером, а ты с хохотом загоняла его в ночной горшок». Но мисс Сибри была очень ко мне добра, когда я горевала по тетушке, а потому мне никогда и в голову не придет высказать подобную мысль вслух.