— Простите, — миролюбиво спросил Петр, — «Литгазета»? «Смена»? Нет? — Он виновато улыбнулся.

— Вечеринка у Льва Новикова, — Сергеев поклонился.

— Верно, верно. — Петр наконец заметил гранки, спросил: — Вы еще и пишете?

В его вопросе было и удивление и утверждение: «Конечно, сейчас все пишут!»

— Пишу! — усмехнулся Сергеев. — Лет семи начал. Идемте. — Он распахнул перед журналистом дверь.

Они вышли на улицу.

— Я уже опоздал, — заметил Петр.

— Значит, мне повезло, я собирался вам звонить, а тут такая нечаянная встреча. — Сергеев украдкой опустил гранки в урну, «незаметно» опустил, чтобы Петр имел возможность подумать: понятно, как вы пишете, и сделать соответствующие выводы.

Они доехали до площади Пушкина, заняли скамейку напротив фонтана, и Сергеев стал разглядывать по-весеннему праздничных девушек. Каждый год он удивлялся — с наступлением теплых дней Москву наводняли красавицы. Что они — в плохую погоду из дома не выходят?

Сергеев молчал. Он представлял себе журналиста человеком экзальтированным, следовательно, тот должен не выдержать, заговорить первым.

Петр оценил ситуацию и, удерживая голос в рамках вежливой твердости, сказал:

— Я знаю о ваших беседах с моими друзьями. Знаю, что могу не отвечать на вопросы, что нам не предъявляется никаких обвинений. — Сергеев сунул в рот трубку, одобрительно кивнул. Петр чуть прибавил тон: — Прежде чем я решу, отвечать мне или нет, я должен эти вопросы услышать.

Настал черед Сергеева воспользоваться привилегиями курильщика — он стал набивать трубку. Расчет оказался верным, собеседника понесло.

— Скажите, майор. — Петр нахмурился, выдвинул челюсть. — Вам не кажутся ваши приемы несколько странными? Вы раскланиваетесь, извиняетесь, уверяете, что каждый волен отказаться от встречи с вами. Что, если я воспользуюсь предоставленным мне правом и уйду.

Сергеев набил наконец трубку, раскурил ее, вновь одобрительно кивнул.

— Как обстоит дело с презумпцией невиновности? — Петр заглянул Сергееву в лицо. — Еще не отменили?

Сергееву стало скучно. Как бы ни складывались обстоятельства, как ни логично прослеживается линия Петерс — Монте-Карло — Левченко — Калякина — Соколовский — Петерс, но… Петр Левченко… По своему существу может ли он быть искомым? Ведет себя как начитавшийся детективов дилетант, делает все, чтобы привлечь к себе внимание.

— Не отменили, — после небольшой паузы ответил Сергеев и спросил: — В Монте-Карло вы не заметили ничего провокационного?

На работе Борис Нечаев совершенно не походил на разбитного парня, с которым познакомился Сергеев. Портрет Нечаева не встретишь на страницах многотиражки, но возглавляемый Нечаевым отдел всегда находится в передовых. Досужие люди поговаривали, что Нечаев политикан, у него всегда задел, и он намеренно не вырывается вперед. Отдел не авралил. Девушки, в отделе они составляли абсолютное большинство, начальника боготворили, так как он на отлучки в магазин смотрел сквозь пальцы, требовал лишь никогда не опаздывать, зная по своему опыту, что важно находиться на месте к началу работы и выполнять план.