— Хватит дурью маяться, — Татьяна сердито повела плечами, высвобождаясь из мужниных объятий — щеки привычно заалели. Всегда краснеет в таких случаях, никак не может приноровиться к Антоновым эротическим изыскам. — Шел бы пацанам помог — быстрее бы управились.

— Вот так, да? — Антон отошел к окну, сел на табурет и легковесно всплеснул руками. — Да ничего там такого не было, с чего ты взяла! Ты не думай, все в пределах нормы было… Там так получилось: сидим мы спокойно, обедаем, я решил ворон спугнуть — ну, стрельнул пару раз…

— Мне Серьга уже все рассказал, — не оборачиваясь, бросила Татьяна через плечо. — Ты чечененка хотел себе взять?

Ну, естественно, этого следовало ожидать: пока Антон гулял по хозяйству, Серьга — мамин любимчик — забежал молочка хлебнуть, да и заодно выстрочил все, что на языке вертелось. Стукачок ты наш доморощенный! Месть будет ужасной. Сто отжиманий — как минимум…

— Ну, хотел, не хотел… Какое-то странное чувство было, что я должен что-то сделать… Как-то компенсировать…

— Василь не дал?

— Не дал. Скандал устроил. Аж позеленел весь от злости…

— Ясно. Детенка куда дели?

— Чубы забрали. На недельку. Потом в райцентр свезут, в дом малютки.

— У Машки молока почти не осталось. Чай, в июле родила… Не потянет, пожалуй, двоих-то. У Вальки молочница — только-только оклемалась…

— Разберутся, — махнул рукой Антон, — у Чубов куча девок, которые регулярно обновляют демографическую статистику на радость станичникам. Не пропадет у них дите…

— А что — солдат?

— А, ну да, солдат… У солдата выходной — пуговицы в ряд… Ну, раненый, понятное дело. Егорыч, как закончит там, подвезет. Решили, что у нас некоторое время побудет.

— Кто решил? Сам, наверно, напросился?

— Ну, так вышло… Понимаешь, его могли отдать кому угодно, у нас справных хозяев хватает, для которых лишний рот не особенная помеха. Только тут одна маленькая проблемка… В общем, его нужно идеологически обработать. Чтобы потом не было мучительно больно за допущенные ошибки… Так ты из-за этого дуешься? Вот уж не думал, что…

— Бирюки проездом были — до сватов в Ермоловку ездили, — буркнула Татьяна, вытаскивая из кармана передника микроскопический листок бумаги и бросая его на стол. — Вот, передали.

Антон развернул листок. Похоже на творчество малолетнего маньяка, дорвавшегося до Панкиных фломастеров: малюсенький корявый вертолет, от него — стрелка, острие которой упирается в отчетливо вычерченный гигантский член, покрытый кабаньей щетиной, еще стрелка, указующая на плохонькую, едва угадываемую в штрихах наковальню, и — цифры: 30.01 — 3.30. Художественные изыски Джо, означающие примерно следующее: «С вертушкой — облом, ждем тебя у кузнецов сегодня ночью в половине четвертого». Или завтра утром в три тридцать — как вам будет угодно.

— Смотрела?

— Смотрела… Опять на неделю?

Ну, теперь все ясно. Перестрелка у брода, чеченский беби, раненый солдат — все ерунда. Обнаружен подлинный первоисточник барышниной кручины.

— Дня на три-четыре, — виновато потупился Антон. — Ты не думай — там ничего такого… э-э-э… в общем, это совершенно безопасно. Прогуляемся кое-куда, разомнемся…