Артём тяжело вздохнул, встал, походил по комнате и снова сел в кресло. Взглянул пристально и спросил:

– Что конкретно ты хочешь узнать?

Я выдержала его взгляд и не отступила:

– Вы вообще в семье говорили на эту тему?

– Один раз мы с отцом всё обсудили. Ты права, шумиху трудно было не заметить, даже несмотря на то, что меня долгое время не было в городе.

– А где ты был?

– За границей. Не очень весело такое вспоминать, но если вкратце: в тот день к нам в дом залезли воры. Отец был на работе, а я услышал крики матери и выбежал из своей комнаты в коридор второго этажа. Увидел, что какой-то заросший грязный мужик схватил мать за руки, и попытался вмешаться. В общем, мы боролись, и он скинул меня с лестницы. О дальнейшем я знаю только по рассказам. Мужик испугался и быстро сбежал. Мама вызвала скорую. У меня был перелом позвоночника и куча других травм. Слава богу, инвалидом я не остался, но лечиться пришлось долго. Сначала в столице, а уже потом на восстановление меня увезли за границу.

– Ужас! Какое счастье, что всё обошлось. Но почему о нападении на тебя в газетах не было ни слова?

– Отец за этим очень строго следил. Так что сама понимаешь, в тот момент об аварии я не подозревал, потому что большую часть времени проводил под обезболивающими. А когда начал понемногу двигаться, чтобы не сдохнуть от тоски в разных клиниках, читал всё подряд: книги, газеты, журналы. Тогда я обо всём и узнал. Начитался кучу статей и не смог заставить себя посмотреть отцу в глаза, когда он в очередной раз пришёл меня навестить. Папа всё понял и сам предложил поговорить. Сказал, что я могу задавать любые вопросы.

Артём замолчал и уставился в пол, я немного подождала, потом позвала:

– Так что ты выяснил? Он сообщил, кто управлял машиной?

– Да, его шофёр.

– И ты поверил? Думаешь, простого шофёра кто-нибудь стал бы так выгораживать? Закрывать уголовные дела?

– На самом деле отец считал, что тоже виноват. Потому что приказал водителю гнать со всей силы, когда узнал о том, что со мной случилось. И потом, он действительно редко сам садился за руль. Так что у меня не было повода сомневаться в его словах.

– И в том, что в аварии виноват погибший водитель, тоже?

Артём отвёл глаза и покачал головой:

– Чего ты от меня хочешь? Пойми, я был ребёнком. Передо мной сидел мой отец. Он не утверждал, что его шофёр не виноват. Говорил – суд во всём разберётся. Обещал, что примет любое его решение. Собирался помочь семье пострадавших.

– И помог?

– Не знаю, извини, я не проверял. Я тогда заново учился ходить, моя жизнь на какое-то время полностью изменилась. Пришлось на год перейти на домашнее обучение. Я сильно переживал, что так и буду хромать. В общем…

– Понятно! Я, правда, понимаю, не думай. Если бы передо мной сидел мой отец, я бы тоже поверила. И кстати, всё могло быть так, как он говорил. Вопрос в другом – в том, во что поверила вторая сторона.

– Ты о пострадавших в аварии?

– Да.

– Там, насколько я помню, выжил один ребёнок.

– Сейчас этот ребёнок уже достаточно взрослый.

– Ну знаешь, это звучит, как рассказы Агаты Кристи. Я такого представить не могу.