— Ну ладно, — сказал Диджей, помолчав. — Еще кто-нибудь знает об этом?

— Камеры видеонаблюдения.

— Если будет скандал, инвесторы отыграют назад, сам понимаешь.

— И что мне делать? — уныло спросил Рекс.

— Отправляйся на похороны, — медленно сказал Диджей. — Я прослежу, чтобы ты получил приглашение. Выскажись перед журналистами, скажи, что умер твой лучший друг. Отзывайся о нем и его политических действиях с величайшим уважением.

— Все вскроется, как только на сцену явятся записи с камер.

— Да, я понимаю, но надо предвосхитить это, уже сейчас рассказать о ваших грубых словечках и дурацких шутках… иногда вы заходили слишком далеко, но такими уж друзьями вы были. Однако не делай никаких особенных признаний, избегай подробностей. Будем надеяться, что записей не осталось.

— Спасибо.

— А чем тебе не угодил министр иностранных дел? — с любопытством спросил Диджей.

— Он всегда был лживая скотина… и в качестве последней шутки я нассу на его могилу.

— Только не под запись, — рассмеялся Давид, и разговор закончился.

Рекс посмотрел, как стайка голубей взлетает с трибуны, описывает в небе полукруг, вытягивается медленным эллипсом, собирается и снова садится.

Когда Рекс вошел в палату, Самми сидел на застеленной койке и вытирал волосы полотенцем.

— Классный грим, папа, — сказал он хрипло.

— Точно. Я прямо из телецентра.

Рекс шагнул к кровати. Беспорядочные картины промывания желудка и его собственный страх из-за смерти министра постоянно давили изнутри.

Он напомнил себе: единственно верное решение сейчас — оставаться спокойным и не выносить суждений.

— Как ты? — осторожно спросил он.

— Так себе. Горло болит. Как будто мне в глотку сунули шланг.

— Вернемся домой, и я сварю суп.

— Врач только что ушел, ты чуть-чуть его не застал… я должен поговорить с куратором, прежде чем меня отсюда выпустят.

— Ты договорился о времени?

— Он придет в час.

— Тогда я еще успею повидаться с Диджеем. — Рекс сообразил, что через полчаса ему надо быть на встрече анонимных алкоголиков. — Но потом я сразу приеду сюда… и мы уедем домой на такси.

— Спасибо.

— Самми, нам надо поговорить.

— Ладно. — Сын немедленно замкнулся.

— Я не хочу больше попадать в такие ситуации, — начал Рекс.

— Тебе вчера пришлось нелегко, — сказал Самми, отвернувшись.

— Да.

— Папа — знаменитость. — Самми криво улыбнулся. — Папа — звездный повар из телевизора, ему нельзя иметь такого никчемного сына — гея, который красится и…

— Это мне все равно, — перебил Рекс.

— Тебе надо продержаться всего несколько недель.

— Я все-таки надеюсь, что нам будет неплохо вместе — но и ты обещай приложить усилия.

— Ты о чем? — Самми поднял бровь. — Речь о Нико?

— Мы сейчас говорим не о морали, — пояснил Рекс. — У меня нет предубеждений на этот счет, я считаю, что любовь бывает всякая.

— При чем здесь любовь, — промямлил Самми.

— Ну секс.

— Ты был влюблен в маму? — спросил Самми.

— Не знаю. Я тогда еще не повзрослел по-настоящему, — честно ответил Рекс. — Но уже потом я понял, что она — та женщина, с которой мне следовало остаться… как я хотел бы прожить всю свою жизнь с ней и с тобой.