Позавчера Жанетт проходила обычный ежегодный медосмотр на работе. Кровяное давление, анализ крови, ЭКГ, ТСХ, и уже через сутки она могла, введя пароль, увидеть результаты и сравнить их с нормальными значениями.

Если обнаружатся отклонения от нормы, последует комментарий врача.

Жанетт никогда не думала об этом, но теперь ее охватила паника. Сидя за компьютером, она смертельно боялась, что заразилась ВИЧ.

В ушах гудело от страха, хотя она знала, что для обнаружения вируса еще рановато.

Данные в колонках с результатами на экране были непонятными.

Когда Жанетт увидела, что врач написал какой-то комментарий, от страха у нее помутилось в глазах.

Ей пришлось зайти в туалет и умыться холодной водой, прежде чем вернуться за компьютер.

Про ВИЧ там ничего не было.

Врач написал только, что уровень гормона бета-ХГЧ в крови указывал на беременность.

Жанетт еще не до конца осознала случившееся.

Восемь лет она ждала, пока ее муж решится на ребенка, а потом он ушел от нее. После множества неудачных свиданий она решила подать заявление об искусственном оплодотворении. Две недели назад она получила ясный отказ от ландстинга, и вот — она беременна.

Все еще улыбаясь, Жанетт ответила на вызов коллег из дома.

Поправив пистолет на пояснице, Жанетт вошла в облезлую дверь. Полицейский помоложе открыл ей прежде, чем она успела позвонить, и впустил ее в прихожую.

— Самми здесь нет, только его телефон, — сказал он.

Жанетт перешагнула через треснувшие резиновые сапоги и пошла по коридору. Там стояли прислоненные к стене мольберты, на полу лежал свернутый в рулон холст.

На кухне пахло кошачьей едой и мочой. В мойке громоздились грязные тарелки, на пластиковом полу стоял пакет с винными бутылками.

С крюка для лампы свисало произведение искусства: с десяток детских ботиночек в красной сетчатой клетке.

На стуле сидела молодая женщина, одетая только в спортивные штаны. Соски с пирсингом, над пупком вытатуировано серо-черное солнце.

Под глазами у женщины были темные круги, на лбу красная сыпь, одна рука ниже локтя в гипсе.

На полу у ее ног лежал на животе мужчина со скованными за спиной руками.

— Можно расстегнуть наручники? — спросила Жанетт.

Полицейский наклонился над лежащим:

— Теперь успокоился?

— Да, мать твою, — простонал лежащий. — Говорю тебе, да.

Полицейский присел на корточки, придавил его грудную клетку коленом и расстегнул наручники.

— Садитесь, — пригласила Жанетт.

Мужчина поднялся, массируя запястья. Он тоже был голым выше пояса, худым, в джинсах с низкой посадкой. Над поясом курчавились темные лобковые волосы. Лицо мужчины было красивым, но ничего не выражало. Он посмотрел на Жанетт пустыми глазами, словно страдал от жестокого похмелья.

— Садитесь, — повторила она.

— В чем вообще проблема? — спросил мужчина и сел напротив нее.

Посреди раскладного стола лежал черный смартфон.

— Это телефон Самми? — спросила Жанетт.

Мужчина посмотрел на телефон так, словно впервые видел его.

— Не знаю.

— Что он здесь делает?

— Наверное, Самми забыл.

— Когда?

Мужчина пожал плечами и сделал вид, что вспоминает.

— Вчера. — Мужчина, которого звали Николас Баровски, улыбнулся и почесал живот.