— Да, — выдавил из себя парень и наконец-то поднял голову.

— Ты знал Льва Котлукова по кличке Бур?

— Знал.

Парень именно так и сказал: «Знал».

— Вы должны были встретиться с ним третьего августа ночью на Приморском шоссе?

Опять кивок.

— Место встречи?

— Пятьдесят пятый километр.

— В какое время?

— В три. Но мы опоздали. Спустило колесо, ставили запаску…

— И что же?

Рыжий молчал.

— Как произошла ваша встреча?

Парень облизнул сухие губы.

— Мы…

Корнилов ждал спокойно. Узнав, что рыжий был на месте встречи с Лёвой Буром, он теперь не сомневался, что сейчас узнает и о том, куда пропал труп Котлукова.

— Мы подъехали, а он уже мёртвый… На дороге. Лицо всё чёрное. — Рыжий снова облизнул губы. — Это не мы. Честное слово, не мы.

— Что же вы сделали?

— Я испугался. Сказал — рвём когти, а Студент и Гордеич его в багажник засунули — и ходу…

— Без тебя?

— Нет, как же без меня? Со мной. Поехали на Вуоксу, там в лесу закопали. А потом вернулись за чемоданом с инструментами. Сначала в потёмках его не нашли…

— А потом нашли?

— Нет, не нашли. Мужик там один лазал. Он, видать, и прибрал к рукам.

— А вы его?

Рыжий вдруг всхлипнул. Вытер ладонью глаза.

— Гордеич. Я только сегодня утром узнал. Этот мужик за Гордеичем увязался. Он и завёл его в тёмный подъезд…

— Как зовут этого Гордеича?

Рыжий пожал плечами:

— Гордеич и Гордеич…

— Имя? Фамилия?

— Не знаю.

Корнилов вздохнул. Отпечатков пальцев этого Гордеича не было ни в одной картотеке. Он не числился ни в розыске, ни среди пропавших без вести.

— Ладно. О Гордеиче потом. Сейчас с Котлуковым закончим. Место можешь показать?

— Где зарыли?

— Да, где зарыли… — сказал Корнилов и подумал о том, что эти люди даже своих не хоронят, а просто зарывают.

— Могу, наверное. Там рядом сарай разрушенный. Мягче копать было. А то ведь корни в лесу…

— Стоп! — сказал Корнилов и выключил магнитофон. — Остальное расскажешь потом. Сейчас поедешь, покажешь место.

…Когда в сопровождении Белянчикова и Лебедева рыжий вышел из кабинета, полковник подумал: «Ну вот, Борис Дмитриевич, теперь мы найдём труп сбитого вами Льва Котлукова. Недостающее звено в цепи доказательств…»

Колокольников прошёл десяток шагов вдоль залива по влажному, плотному песку, и у него слегка закружилась голова. То ли от свежего, напитанного мельчайшими брызгами воздуха, то ли от слабости. Всего неделю назад он выписался из больницы. Валентина не хотела отпускать его одного, но Леонид Иванович настоял на своём. Ему хотелось побыть в одиночестве.

Накануне над Балтикой пронёсся сильный шторм. Своим крылом он зацепил и Финский залив. На берегу, выброшенные волной, валялись доски, разбитые ящики. Сорванный с якоря большой оранжевый буй тоскливо гремел, когда обессилевший пенистый вал поднимал его и тут же опускал на камни. Чуть подальше, метрах в пяти от берега, плясали на мелкой волне дохлые окушки. «О камни их побило, что ли? — подумал Колокольников. — На мелководье. Хорошо, что плоскодонка моя уцелела». Он прошёл ещё несколько шагов в сторону соснового леса и сел на скамеечку. Голова перестала кружиться, и Леонид Иванович вдруг ощутил удивительную, приятную лёгкость и безотчётно улыбнулся. «Чего это со мной? — подумал Колокольников. — Ветром всю хворь выдуло? Надо же! Наозонился!»