Череда катастроф, внезапно и неотвратимо рухнувших на страну и державшую ее в рамках репрессивную систему, смела этот колосс, как выяснилось, даже не на глиняных, а на песочных ногах. Отчаянная, безоглядно жертвенная работа террористов сделала свое дело. А ее плодами, как и планировалось, воспользовались хозяева глобальной финансовой паутины, никогда не ошибавшиеся в выборе объектов для инвестиций.

Короче говоря, Блонд с чувством глубокого удовлетворения приближался к Кремлю — некогда цитадели советизма и чекизма, а ныне — гнезду выкормышей западных спецслужб.

Сверкающе-белый лимузин лихо затормозил на Соборной площади. Секьюрити подобострастно распахнул дверцу. Блонд повел плечами и покрутил головой.

После недавнего триумфа демократии с кремлевских башен посбивали рубиновые звезды, но и имперских орлов сажать на них не стали. Так и торчали они елками вечнозелеными в неприветливом сером небе. Кресты на храмах пока оставили. Хотя всерьез сейчас рассматривался вопрос об их снятии.

Тем самым надеялись удовлетворить чаяния исламистов, все активнее терроризировавших столицу.

— Рады, безмерно рады, — принялись причитать подбежавшие гурьбой деммарионетки. Он в ответ вежливо, но чуть брезгливо улыбался.

— Мистер Блонд, мне надо срочно поговорить с вами тет-а-тет, — почти сразу оттер его от своих настырных коллег спикер Госдумы (он теперь после ликвидации института президентства, как антилиберального, был самым главным). — Признаюсь без обиняков, только на вас надежда. Уже сил нет никаких. Каждую ночь ко мне приходит потусторонний бегемот.

Лом-Али, перебирая четки и поглаживая огненно-рыжую свою бороду, сидел в режиссерском кресле на сцене театра «Современник». Все здесь было ему чуждо и неприемлемо. Взорвать такое непотребное ни на что благое заведение, по его убеждению, сам Аллах велел. Заложники-актеры в зрительских креслах трепетали. Уж больно угрюмым и нелюдимым был тот, от кого зависели сейчас их бренные жизни. Они слишком явственно ощущали — от такого ждать пощады не приходится.

По проходам между тем шныряли юные моджахеды, умело минируя все, что ни попадя. Преобладали среди них славяне. С тех пор как весь Северный Кавказ превратился в клокочущее вооруженными конфликтами месиво, туда, как в былые века на Дон, стекались молодые и горячие разных племен и народов. Большинство в итоге вставало под ваххабитские знамена.

Чекистский режим, успешно истребляя правоориентированных экстремистов, с исламскими джамаатами, стремительно плодившимися в горских республиках, совладать не мог. Лубянские просто удерживали кое-как регион под контролем, подогревая межнациональную напряженность, провоцируя кровную вражду местных кланов. Короче, по мере сил разделяли и властвовали, сея братоубийственность на многострадальной земле, видевшей Ноя, Хаджи-Мурата и Шамиля Басаева.

Однако смута, разразившаяся в стране, опрокинула кавказский клубящийся насилием котел. И его содержимое начало стремительно затоплять Центральную Россию и столицу само собой. Чистопрудненский джамаат был одним из самых мощных и перспективных. Связано это было с тем, что духовно его окормлял лично Абу-Джихад, крупный теоретик ваххабизма, проживавший с детства в одном из переулков, сбегавших от Покровки вниз. Его-то проповеднический дар и зачаровывал не находившую иного смысла славянскую молодежь.