Надежда провела соответствующую профилактическую беседу. Ангпету заявила, что хотя ей и нравится красивый русский, но замуж она выходить пока не собирается. А вне брака у нее никаких тесных отношений не будет – так ее воспитывали в миссии пасторов Джеремайя и Джедедайя. Ну, если так, то ладно – хотя Щукину было известно, как основной инстинкт бывает сильнее наставлений разных там пасторов и родителей. Слава богу, подумал полковник, что Наденька наконец определилась и после возвращения в Питер собирается выйти замуж за майора Соколова. Тот уже попросил у Щукина ее руки, и полковник дал согласие.

«Глядишь, я и доживу до внуков, – подумал Щукин. – Во всяком случае, очень бы хотелось дожить».

На второй день пути, ближе к вечеру, осматривая в бинокль окрестности, полковник заметил на вершине соседнего холма всадника. Судя по одежде, это был индеец. Он подозвал старшего из братьев и попросил его взглянуть в бинокль. Тот с удивлением приложил к глазам окуляры, вскрикнул от неожиданности и что-то оживленно начал объяснять полковнику.

– Часка говорит, – перевела Щукину Ангпету, – что волшебные стекла показали ему отца. Это значит, что скоро мы будем в становище Старого Дыма. Можно, я отправлюсь к отцу и расскажу ему о том, что мы уже на подходе и у нас все в порядке?

Падающий Ястреб выехал из деревни в сопровождении Часки и двух воинов, которых Щукин ранее не видел. Лицо вождя было на этот раз менее хмурым, чем во время их первой встречи. Подъехав, вождь сделал знак – повернул правую руку ладонью в области шеи, подняв два пальца – указательный и средний – вверх и загнув остальные, а затем медленно поднял ее до уровня головы.

– Это означает «друг», – пояснила Ангпету.

Щукин усмехнулся, повторил тот же знак, после чего Ястреб сказал: «Хау, митакуепи!»[45] Щукин, не дожидаясь перевода, повторил, как смог, эти слова. Ястреб тоже улыбнулся:

– Благодарю тебя, белый, за то, что ты спас моих детей. И за то, что вы спасли женщин и детей и привезли их сюда. И за пойманного вами белого убийцу, который любит мальчиков. Прости меня, что я тебе не сразу поверил.

– Я бы на твоем месте, вождь, тоже не сразу поверил, – произнес Щукин и подождал, пока Ангпету перевела его слова. – Но сейчас не время обмениваться вежливыми словами. Нам предстоит вместе много сделать. Во-первых, надо найти и уничтожить остатки банды. И, во-вторых, рано или поздно сюда придет кавалерия. Ее нужно будет остановить, причем силой оружия – вряд ли они послушаются голоса разума.

– Старый Дым желает поговорить с тобой, белый вождь, – произнес Ястреб. – Ты можешь взять с собой девушку-переводчика. А твоих людей пока накормят.

Посреди «дома собраний» горел костер, и дым уходил вверх сквозь отверстие в своде. Щукин вошел за Ястребом, пропустив вперед Ангпету. Подполковник повторил знак Падающего Ястреба, как смог, и произнес приветствие, после чего огляделся. Перед ним сидели шестеро; у самого старого из них был головной убор из множества перьев. Щукин кивнул ему и сказал ему на английском:

– Здравствуй, Старый Дым!