Когда я вынырнул, на меня смотрели полные слез глаза пацана.

— Э, ты чего?

— Обманули, денег не будет?

Чувствуя, что тот сейчас разрыдается, я поспешил его успокоить:

— Спокойно, все будет, просто не столько, сколько я надеялся, вот держи свою серебрушку, я же обещал.

— Вы не подумайте, — пацан все-таки всхлипнул, — просто мамка у меня болеет, а младших братьев кормить надо. Я кузнецу хотел в подмастерье пойти, но он жадный очень, все знают, что он цены задирает, втрое от нормальных, да он один у нас тут, людям деваться некуда, вот к нему и идут. Кстати вот, я почистил.

Пацан вытащил из котомки кандалы и протянул мне. Их я не узнал. Из закопчённой груды металла они превратились чуть ли не в хромированные, отливающие глубоким, явно не стальным отблеском.

— Охренеть, а что это за металл не знаешь?

— Нет, до этого такого не видел. С металлом тут плохо все. Иногда медь завозят, да дрянное железо уже в слитках. Хорошей стали здесь не найти.

— Слушай, а как же работа в таверне? Не кормит?

— Дядька Дуболом не дает нам пропасть, кормит, да еще по две медяшки в день платит, но нам все равно не хватает.

— А если ты из таверны уйдешь, Дуболом не обидится?

— Я же говорил, у меня два брата, старший Сашка меня как раз сегодня подменяет.

— Тогда сделаешь вот что, сегодня мы с тобой до вечера заняты, а завтра скажешь дядьке, что теперь Александр будет работать там вместо тебя, а сам возьмешь точило, другой какой инструмент есть, пойдешь на кроличий холм и бросишь клич, типа: "Починяю примус!"

— Чего?

— Оружие говорю. Подточить, рукоять починить, в дубинку гвоздей вбить, чтобы урон увеличить, да мало ли что, делай все что сможешь, цену не задирай и будешь в шоколаде. Там, конечно, скорее всего такие уже появились, но работы на всех хватит. А подзаработаешь там, опыта наберешься, и через пару лет, глядишь, свою кузню откроешь.

— Меня кузнец убьет, если я попытаюсь кузницу открыть.

— Это да, — вынужден был согласиться я, но знаешь, никто не вечен, займись пока починкой, а дальше видно будет. И кстати о починке, не забудь, я первый твой клиент, жду от тебя алебарду, а сейчас пожуем и за работу, надо подзаработать, пока народу на пустоши не набежало. Извините, уважаемый, у вас есть в продаже чего-нибудь перекусить?

— Мою трость можешь перекусить. За медяк. Если сможешь конечно.

— А, твою мать, — процедил я, это опять ты, пердун старый, чего куда не подойду, там ты везде?

— Понравился может, раз ты ко мне каждый раз приходишь. Да ты не обижайся, если поесть хотел, то рагу есть из крольчатины с овощами.

— Два дайте и пучок моркови.

— Ого, да ты тот еще затейник, с морковками баловаться понравилось? А пучок не многовато?

— Это для овцы, — процедил я.

— Знаешь, сынок, я человек старый, так что давай без этих грязных подробностей.

Я вырвал две миски из его рук и под дурной смех старого козла, быстрым шагом пошел от дерева в сторону пустоши.

— Пошли, там поедим, здесь идиотов слишком много развелось.

У ворот смех продавца морковок был уже не так слышен, да и зрелище здесь открывалось поинтереснее. Сломанная телега осталась там, где и была, второе колесо не выдержало попыток ремонта и тоже развалилось, зато вместо одной группы, тут копошился уже десяток. Все были будто клонированы, по четыре-пять игроков и с переносной защитой в виде коробов или зонтиков без ручки, сколоченных из крепких досок и обшиты негорючим материалом, как я представляю, кроличьими шкурками, коих к этому времени должно быть нафармлено не один миллион. Особо удачная конструкция была у одной из групп и напоминала перевернутые носилки или паланкин, в которых в стародавние времена махараджей носили. Они легкой трусцой носились по пустоши в поисках поредевших толп элементалей.