В следующее мгновение Робин уже представлял себя в образе дикого кабана, выбегающего из дворца, чтобы укрыться в лесной чаще. В голове вспыхнула мысль: а если зверьки, появляющиеся у озера, в действительности мальчики и девочки, ставшие жертвами чьего-то волшебства? Все эти лани, кролики, волки могли быть его братьями и сестрами, другими детьми Антонии… И все они, околдованные врагами-коммунистами, отныне должны искать прибежище в лесу, чтобы не оскорблять своим зверским обличьем взор королевы.

Робина охватила паника, но он постарался взять себя в руки. Тем временем Андрейс продолжал:

– Напрасно я надеялся, что ты привяжешься к мальчику. Мы стареем, милая, и скоро возраст и недостаток сил не позволят нам заниматься маленькими детьми.

– Ты стареешь! – отрезала Антония. – Я, напротив, в прекрасной форме и еще раз повторяю: подростки меня не интересуют. Ты ведь знаешь, у них только одно на уме – секс, и ничего, кроме секса. Через год-другой все мысли Робина сведутся к тому, чтобы уединиться в сарае с какой-нибудь девчонкой-мексиканкой из его теперешних служанок. Я для него перестану существовать. Нет, его время прошло, с этим нужно кончать. От него больше нечего ждать, он скоро перестанет быть собой, опустится.

– Он чудесный мальчик, – пролепетал Андрейс.

– Был чудесным, – поправила Антония. – Ты мужчина и не можешь понять моих чувств.

Андрейс снова вздохнул.

– Это причинит ребенку огромное горе, – сказал он печально. – Вспомни, что произошло с тем, другим… его предшественником… Все кончилось плачевно…

– Не понимаю твоих намеков, – оборвала его Антония. – Как только они исчезают с моих глаз, я перестаю о них думать. Лица этих детей навсегда стираются из моей памяти, словно их никогда не существовало.

– Со мной все по-другому. Я о них помню, помню всегда. Опасно начинать все сначала, мы слишком стары для таких испытаний. Можно было бы продолжать воспитание этого ребенка, наблюдать за тем, как он будет взрослеть.

– Довольно, – злобно прошипела Антония, – очнись! Что это вдруг на тебя нашло? Ты прекрасно знаешь, что мелешь чепуху. Став взрослым, Робин обязательно поймет, что мы… Полный идиотизм! Уж не напился ли ты сегодня? Раньше тебя отличала большая сообразительность. Покончить с этим, и все. Его час пробил. Ты не догадывался о таком финале? В десять лет они перестают быть хорошенькими мальчиками и превращаются в отвратительных животных, а я не потерплю этого у себя в доме. Ты знаешь, что делать. Прими все необходимые меры и избавь меня от его присутствия – чем раньше, тем лучше. Я не желаю больше его выносить, он мне противен.

– А ведь ты его любила! – упорствовал отец. – Больше, чем прежних. Была им очарована. Вспомни-ка. Мы пошли на огромный риск. Подумай только, двухлетний ребенок! Это противоречило нашим правилам, ведь с самого начала было решено: только младенцы. Мальчишка уже соображал, у него было прошлое, но ведь ты не желала другого. Его красота сводила тебя с ума.

– Ну хватит! – донесся крик Антонии.

Раздался шум резко отодвигаемого стула, звон разбитого стекла. Робин хотел бежать, но ноги его не слушались. Ему пришлось еще долго стоять за мраморной колонной и ждать, пока к нему вернутся силы. Только тогда он смог добраться до спальни. В голове у него звенело. Мир содрогнулся и рассыпался в прах.