"И ему не всегда хватает координации движений для реализации голевых моментов. И все же достаточно плюсов, которые компенсируют все недостатки, прежде всего это касается нацеленности на ворота. Кингстон, как правило, бьет первым же касанием. В редких случаях английский форвард немецкой команды тратит еще одно мгновение, чтобы обработать мяч.

Внимание! Вот наконец по-настоящему сработала бразило-английская связка «Баварии». Уже ради одного такого паса стоило смотреть матч. Вся атака развивалась по левому флангу. В два касания была пройдена середина поля, и Кингстон, получив мяч, в результате оказался в пяти метрах от штрафной и в придачу с нападавшим на него защитником. И он сделал чрезвычайно странный финт. Он вильнул с мячом назад, в сторону своих ворот. Удивленный Бруталис пошел на своего недавнего партнера и сместился ближе к центру, чтобы пресечь классическое развитие комбинации, и был немедленно обманут. Кингстон резко развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал пас вперед на нырнувшего слева в штрафную Алемара. И Алемар, словно всего лишь продолжая движение мяча, добавил в него силы правой ногой…

Забить, правда, было все же малореально. Мяч шел, пожалуй, по единственно возможной траектории, и вратарь «Буревестника» вовремя вышел из ворот, разорвав дистанцию. И, падая вперед ногами, не поймите превратно, вынес его на угловой.

Да! На такой пас еще нужно было суметь открыться! Тут необходима просто гениальная координация движений. Да и пас был весьма и весьма неочевидным!

Счет по– прежнему 0:0. Команды уходят отдыхать. Вот уж действительно никто не предполагал, что в первом тайме домашнего матча «Бавария» не сможет распечатать ворота «Буревестника». Но этот нулевой счет все же пока в пользу немецкой команды -за счет мяча, забитого на чужом поле. Впрочем, едва ли мюнхенских футболистов удовлетворит нулевая ничья.

Перерыв!"

А Турецкий не мог возлежать на кушетке с пивом или другим напитком, поскольку сидел в это время на трибуне Олимпийского стадиона в Мюнхене, наблюдая происходившее там воочию.

Они с Реддвеем сидели в ложе прессы на западной трибуне. Турецкий прилетел буквально за два часа до начала матча, когда никаких билетов ни за какие деньги достать было уже невозможно. Пришлось задействовать все возможности «Пятого уровня», чтобы вообще попасть на стадион. Хотя, как потом выяснилось, достаточно было просто обратиться к измайловцам, которые выкупили целый сектор для фанов «Буревестника». Фанов ожидалось тысячи полторы, а приехало человек триста. И зря, между прочим, игра того стоила, даже ленивый, толстый Реддвей, не большой любитель футбола, и тот под конец вошел в раж и, приплясывая, орал нашим: «Сапожники!», немцам: «Мазилы!», а судье: «Шайбу, шайбу!»

Вокруг беговых дорожек, окольцовывающих футбольное поле, как водится, были сплошь рекламные щиты, среди которых выделялась фирма «Ауди». Ну и конечно, классические «Амстел», «Марс» и прочие.

Турецкий нервничал.

Сейчас Бруталис его меньше всего интересовал как свидетель или подозреваемый. Он интересовал Турецкого как одна одиннадцатая «Буревестника», за который он, следователь Генпрокуратуры, болел совершенно искренне и неистово, как самый заурядный классический болельщик. А причину этих своих иррациональных чувств он сейчас даже и не хотел искать.