В наступившей тишине египтяне воззрились на темный проем, открывшийся в задней стенке пьедестала. Его ширины как раз хватало, чтобы через него мог пролезть человек.

– Тайник лжепророка Эос, – объявил Таита. – Вытащите из скоб в зале для приемов факелы и принесите сюда.

Солдаты поспешили исполнить приказ. Когда они вернулись, Таита взял один из факелов и сунул в проем. В его свете маг увидел лестницу, ведущую в темноту. Пригнувшись, он без колебаний забрался в люк и стал спускаться по ступенькам. Их оказалось тринадцать, и последняя переходила в пол туннеля, достаточно широкого и высокого, чтобы рослый мужчина мог идти, не сутулясь. Пол состоял из плиток простого песчаника, на стенах отсутствовали рисунки или надписи.

– Держись рядом, – бросил Таита Мерену, шагая по туннелю.

Воздух тут стоял затхлый и спертый, наполненный запахом сырой земли и давно разложившейся мертвечины. Несколько раз встречались развилки, но маг всякий раз выбирал верное направление, даже не задерживаясь для раздумий. Наконец впереди замаячил тусклый свет. Шаг Таиты ускорился.

Он вошел в кухню, где хранились большие амфоры с маслом, водой и вином. Еще здесь стояли деревянные короба с мукой из дурры, а также корзины фруктов и овощей. Копченые окорока свисали на крючьях с потолка. В самой середине комнаты находился очаг – от углей поднималась тонкая струйка дума, уходящая через вентиляционное отверстие в крыше. На низком деревянном столе стояли блюдо с остатками обеда, кувшин и чаша с красным вином. От света масляной лампы плясали тени в углах. Таита пересек кухню и подошел к дверному проему в противоположной стене. За ним находилась комнатка, тускло освещенная маленькой лампой.

В углу валялись небрежно сброшенные предметы одежды: туника, плащ и пара сандалий. Посреди пола расстелен был тюфяк, одеялом служила сделанная из шакальих шкур каросса. Таита ухватил кароссу за угол и сдернул. На тюфяке лежал маленький мальчик, не старше двух лет, очень миленький, и округлившимися глазенками с интересом смотрел на Таиту.

Маг наклонился и положил руку на лысую головку ребенка. Послышался скворчащий звук, комнату наполнил смрад горелой плоти. Мальчик заорал и вывернулся из-под руки Таиты. На макушке его осталось выжженное клеймо, но не в виде ладони мага, а имевшее очертания кошачьей лапы.

– Ты ранил мальца! – выпалил Мерен, голос которого дрогнул от жалости.

– Это не ребенок, – ответил Таита. – Это последний сучок и последняя ветка от злого древа колдуньи. На его голове выжжен ее духовный символ.

Он снова протянул руку, но мальчонка завизжал и отполз в сторону. Маг ухватил его за лодыжки и поднял, держа вниз головой, болтающегося и трепыхающегося.

– Сбрось маску, Соэ, – сказал Таита. – Колдунья, твоя госпожа, сгорела в подземном пламени. Ее власти больше не существует.

Он швырнул мальчишку на тюфяк, и тот захныкал. Таита взмахнул правой рукой, срывая ложное обличье Соэ. Ребенок стал постепенно менять размер и очертания, пока не превратился в Соэ. Глаза приспешника колдуньи горели, а лицо перекашивалось от ненависти и злобы.