Буш налил себе виски с содовой. Сэнгвилл запишет сведения, полученные от шофера. Эмблема на крыше машины гласила: "Ривердейл. Прокат машин в Рединге". Ночной гость, подумал Буш, оставил машину у вокзала или проголосовал на улице и поехал... Дальше строить предположения не имело смысла. Сэнгвилл все выяснит, но это ничего не даст. Буш взял стул, тяжело опустился на сидение, сделал большой глоток из стакана и, глядя перед собой, стал думать о предстоящем третьем похищении. Буш был добросовестным, грамотным, честолюбивым работником. С каждым годом он поднимался все выше по служебной лестнице.
Джордж Ламли стоял у низкого окна спальни; пригнувшись, он выглянул в окно, чтобы посмотреть, какое выдалось утро. Типичная мартовская мерзость. Бр-р! Дождь льет, как из ведра. Бешеный западный ветер раскачивает старые вязы вдоль дороги в поле. Стайка грачей беспорядочно мечется над деревьями, подгоняемая ветром. Словно клочок жженой бумаги, кружащийся в сером небе. Очень поэтично. Джордж почувствовал себя бодрым и свежим. Как всегда после утреннего секса. Не то что Бланш. Она после этого обычно без сил. Один-два глубоких вздоха, и она проваливается в сон еще на часок-другой.
Он обернулся и взглянул на Бланш. Надо купить кровать пошире. Бланш любит во сне разлечься по диагонали. Надо будет присмотреть что-нибудь подходящее на дешевой распродаже. Какую-нибудь громадину красного дерева, чтобы в такой постели можно было совсем затеряться. Тогда пусть Бланш ложится хоть вдоль, хоть поперек. Только вот затащат ли они такую кровать наверх? Великолепная женщина - Бланш. Все у нее на месте. Правда, голова неизвестно чем занята. Господи, вот это уж точно! Он нагнулся над ней и поцеловал ее в правую грудь, потом осторожно заправил полную нежную грудь под зеленый шелк рубашки. Бланш пошевелилась, по-детски причмокнула губами и улыбнулась во сне.
Джордж стал спускаться по крутой неудобной лестнице. Когда у него будут деньги, он устроит здесь канатный подъемник. Внизу на подстилке спал Альберт. Джордж перешагнул через небольшого черно-белого пса неопределенной породы, который при этом и ухом не повел. Настоящий сторожевой пес этот Альберт, подумал Джордж. Если грабители на него не наступят, бояться им нечего. И ведь хитрый, черт. Не пошевелится, пока не услышит позвякивание открываемой банки с собачьими консервами. Вот кому лафа! Виляй себе время от времени хвостом да не забывай иногда лизнуть руку хозяину - и о тебе всю жизнь заботятся, кормят, поят и балуют. Так и я у Бланш. ТОлько для меня это временно. Все у меня временно. И никогда не было ничего постоянного. В том-то и беда.
Насвистывая, он отправился на кухню. Здесь его владения. Джордж Ламли - гурман, и повар из него хоть куда: переваренное яйцо или подгорелые гренки - это по его части. Он хмыкнул и приступил к своим обязанностям.
Это был крупный, неповоротливый мужчина, этакий увалень, лет сорока, уверенный, что лучшие годы у него впереди. И что удача всегда поджидает за углом. В чем именно может заключаться удача, он не знал, ее очертания постоянно менялись, дразня Джорджа, как мираж. Который мог бы превратиться в реальность, если бы только у Джорджа водились деньги. Настоящие деньги. А не пустячное содержание, которое он высудил у родителей, давно списавших его со счетов - началось все много лет назад, когда его поймали "на месте преступления" с молодой заведующей хозяйством третьеразрядной закрытой школы, где он учился, и выгнали.