Она почему-то взяла паузу, опустив лицо.

Наконец, заговорила глухо. — Когда вы на работе, приходится принимать разные решения. Часто те, воплощения которых искин не может допустить по своей природе.

— Какой природе? — улыбнулся я. — Скажи ещё по душе!

— Можно сказать и так, — раздумчиво согласилась Фара, — это законы искусственного разума. Он не может причинить вред человеку, или допустить, чтобы вред был нанесён из-за его бездействия.

— Господи! — Я уже достал из шкафчика неожиданно лёгкий сверкающий скафандр. — И всего-то? Искин прям как мама — меня она никогда не могла остановить.

Одевалась эта штука, как обычный комбез, только молнии не было — он просто сросся без единого шва! Я взял с верхней полки шлем, раздумывая, как его надеть.

— А ты действительно очень забавный, — Фара улыбалась, глядя, как я приплясываю. — Просто нахлобучь эту штуку, она сама прирастёт. Когда скафандр с тобой познакомится, на стекле появятся тактические метки. Скажи ему: «снимайся».

— И всё? Вот здорово! — мне действительно очень понравились обновки.

В утробе начало глухо урчать, и Фара сказала, что скоро обед, пошли в столовку. Мы вернулись в коридор. По пути застали любопытнейшую сценку.

Четверо инопланетных космонавтов оттирали безукоризненно чистые стены и пол. Вот брызгали из баллончиков пенистой воняющей нашатырём жидкостью и тёрли тряпками. Инопланетянами были три светленькие миленькие девушки с очень ладными фигурками в мешковатых комбинезонах и молодой худощавый смуглый парень, чистый сисадмин — в джинсах, из-под водолазки на шею выползает татуха, в ухе серёжка, хаир дыбом, причёска даже не замышлялась.

Они синхронно оторвались от своего, несомненно, важного занятия и проводили умоляющими взглядами нарочито не замечающую их Фару. Мы прошли мимо, за спиной раздался душераздирающий трагичный вздох в хоровом исполнении.

— А нефиг у меня тут! — через несколько шагов прокомментировала Фара.

Столовой оказалась большая каюта. Фара подошла к переборке, откинула крышку, получился откидной столик. Вынула из открывшейся ячейки тарелки. Я хотел было встать рядом с ней, но она тяжело на меня посмотрев, мотнула головой в сторону, мол, отвали, уже достал. Что ж, ясно — начальство, не позволяет и намёка на панибратство.

Я отошёл к противоположной стене. Всё здесь устроено так, чтобы никому и в голову не пришло превращать приём пищи в мероприятие, обстановка едва не в голос вопила «Жри и проваливай!». Вкус розоватой кашки тоже трудно назвать небесным.

За то вскоре справа и слева от меня встали давешние девушки, а рядом с ними ещё одна девушка и тот парень. Мы запросто познакомились, девушек звать Марией, Грейс и Лилит, парня Максом. Они оказались земляками, в смысле землянами — девчонки из Швеции, а Макс француз, но, что он особо подчеркнул, арабского происхождения.

Они техники и программист в прямом подчинении Фары, а в коридоре отбывают самую суровую, первую часть наказания — сто часов хозработ на всех. То есть всё наказание триста — Фара влупила сгоряча, но потом немного успокоилась и скостила втрое. Самая трудная часть наказания оттирание палубы и переборок, пока Фара не придумает им занятее поумнее.