– пишет Сергей Есенин супруге. – Больше ты меня не увидишь. Ни почему. Люблю, люблю.
Это бывает, дорогая моя, не после ночи, а спустя 9 месяцев, – писал 26 июля 1925 года Есенин Берзинь. – Мы, конечно, огорчены с Соней, что он родился мертвеньким. Но, плача и тоскуя, радостно приветствуем тебя. Привет всем, Юхову, Марку, Яблонскому[164]и др.
Смотри не нагадай, мать.
Едем хорошо. Сейчас Ростов.
Целую. Сергей Есенин.
– Приходит утром ко мне, на Бассейную, – рассказывает В. И. Эрлих.
– А знаешь, мне Клюев перстень подарил! Хороший перстень! Очень старинный! Царя Алексея Михайловича!
– А ну покажи!
Он кладет руки на стол. Крупный медный перстень надет на большой палец правой руки.
– Так-с! Как у Александра Сергеевича?
Есенин тихо краснеет и мычит:
– Ыгы! Только знаешь что? Никому не говори! Они – дурачье! Сами не заметят! А мне приятно.
– Ну и дите же ты, Сергей! А ведь ты старше меня. И намного.
– Милый! Да я, может быть, только этим и жив!..
Знаешь, я ведь теперь автобиографий не пишу. И на анкеты не отвечаю. Пусть лучше легенды ходят! Верно?
– Эрлих, милый, мы в поезде, по дороге в Баку, – пишет Соня 26 июля 1925 года В. И. Эрлиху.
Ужасная Москва где-то далеко и верстами, и в памяти. Последние дни были невероятно тяжелы. Сейчас блаженно-сонное состояние и физического, и душевного отдыха. Вас вспоминаю часто и очень, очень хорошо и никогда не забуду Вашего отношения. Очень надеюсь, что у Вас все совсем-совсем хорошо. Напишите: Баку, «Бакинский рабочий», П. И. Чагину – нам.
С. Толстая.
Ниже дописано рукой С. Есенина
Милый Вова,
Здорово.
У меня не плохая «жись»,
Но если ты не женился,
То не женись.
Летом 1925 года, видимо, вернувшись с Кавказа, Есенин отправляется в Константиново на свадьбу дальних родственников. Его сопровождает молодая привлекательная женщина. Наверное, жена, наивно предполагают односельчане.
– Подошла к нам… молодая женщина с длинными косами, – вспоминал друг его детства Иван Копытин[165]. – После я узнал, что это была Галя Бениславская… навстречу нам крестьянин на коне верхом. Поднял руку Есенин и остановил его. Попросил дать лошадь: Галя прокатиться захотела. А у самого бумажные деньги в руке. «Заплачу», – сказал. Подсадил Сергей Галю на коня, и понеслась она по лугам, как настоящая наездница… А как подошли к Оке – сели они, Есенин и Галя, в лодку и уплыли от меня… Навсегда уплыли…
Милая Анна Абрамовна! – пишет Есенин Берзинь 3 августа 1925. – Дорогая, дорогая. Вы, вероятно, меня уже забыли по свойственной привычке для многих «с глаз долой – из сердца вон». Все же я Вам стараюсь напомнить о себе. Живу в Мардакянах, но тянет дальше. Куда – сам не знаю. Если очучусь где-нибудь вроде Байкала, не удивляйтесь. Как Марк?[166]По-прежнему ли он держит завет, надписанный ему мною на книге (обещание)[167], или продолжает ту же зубоврачебную практику Что с Като?
Дорогая моя, друг бесценный, не откажи мне написать, что хочет от меня Николаев. Мне это очень важно. Так как собрание для меня очень дорого. На днях вышлю тебе еще целый ряд стихов, новых и старых. Передай их Ермолаичу (так я зову сейчас в шутку Евдокимыча