Практически все деньги, полученные от гастролей, тут же тратились на Есенина, причем львиная доля не на издание книг и даже не на дорогие костюмы. Айседора чувствовала себя вымотанной. Она потратила даже те деньги, которые должна была привезти на содержание школы. Поэтому, несмотря на общую усталость и подавленность, попросила по телефону Ирму организовать для нее новые гастроли, на этот раз на Кавказ и Крым.
Достаточно сказать, что он (имеется в виду С. Есенин) без разрешения взял у Дункан 8 тысяч долларов. Присвоил, как это ни досадно, почти половину ее гардероба (с целью передать присвоенное своим сестрам), – возмущается А. Раткевич.
Хорошо бы сделать небоскреб Вульворта моим надгробным камнем – я спрыгну с его крыши с последним стихотворением, которое напишу, – ответствовал всем на свете приставалам Есенин[105].
Глава 20. Скатертью дорожка
Несмотря на все протесты и требования немедленно вернуть его в Москву, из Америки супруги снова отправились во Францию. А что поделаешь, контракты подписаны, Айседора обязана отработать всю запланированную программу.
Как-то раз Дункан устраивала у себя прием, Есенин побыл в самом начале, а потом исчез. Давно привыкнув к подобным выкрутасам, Айседора не беспокоилась. Посидели, почитали стихи, а когда перешли в большую столовую отеля, увидели повешенного на люстре Есенина. Все тут же бросились к удавленнику, кто-то схватил поэта за ноги и приподнял его, кто-то перерезал веревку. В результате Есенин отделался парой синяков на шее, а Айседора чуть не рехнулась от ужаса.
Через два дня после инцидента пьяный Есенин разгромил номер гостиницы, выбил стекла, разбил зеркала, разломал всю мебель, в общем, уничтожил все, что под руку попало. Опасаясь за свою жизнь, Айседора села в машину и отправилась в Версаль. Вернулась вечером и подписала огромный счет за учиненный Есениным погром.
– Я никогда не верила в брак и теперь верю в него еще меньше, чем когда-либо… Некоторые русские не могут быть пересажены с родной почвы… Все знают, что Есенин сумасшедший. В Москве он может крушить все на свете, и никто не будет обращать на него внимания, потому что он – поэт, – объяснила она на свой лад произошедшее в интервью одной из парижских газет.
Сергей недолго копил обиду и, когда они прибыли в Берлин, дал интервью для желтой прессы. Статья называлась: «Лучше в Сибирь, чем в мужья к Айседоре».
Россия большая, в ней я всегда найду место, где эта жуткая женщина меня не достанет… Она никогда не желала признавать мою индивидуальность и всегда стремилась властвовать надо мною.
А вот выдержка уже из другого его интервью:
Я безумно люблю Изадору, но она так много пьет, что я не мог больше терпеть этого.
Отработав положенное в Берлине, Есенины-Дункан снова устремились в Париж, и тут произошло то, что уже давно должно было произойти. В какой бы отель ни обращалась скандальная парочка, везде им было вежливо отказано. В общем, доигрались с дебошами, скандалами, поломанной мебелью и мордобоем. Пришлось ехать в дом Айседоры.
27 мая после спектакля в «Трокадеро» Айседора собрала у себя общество, Сергей же был не в духе и ушел в свою комнату, дабы не портить настроение себе и гостям, но в разгар вечера он вдруг передумал, ворвавшись в гостиную и первым делом запустив канделябром в зеркало.