Девушка повернулась, уже открыла рот, чтобы сказать, что за подарок получила утром, но наткнулась на взгляд голубых глаз, и все слова, злость испарились. Арес выглядел так, словно его ударили, но он не может ответить тем же.

– Прости меня, – опомнилась девушка, обвивая руками его шею.

Он и так делал все, что мог, и даже больше.

– Мы что-нибудь придумаем, правда? Ты ведь не оставишь меня? И все еще любишь, да? – Она заплакала. – Мне страшно.

Арес вымученно улыбнулся.

– Ты ведь сама знаешь.

Она замотала головой.

– Нет, я думала, что знаю, но теперь…

– И теперь ничего не изменилось, – он наклонился и поцеловал ее в губы.

На миг ей вновь захотелось рассказать ему о коробке с тряпичным волком, о своих страхах и подозрениях. Она сжала в кармане красную ленточку, набрала в легкие побольше воздуху… но так и не решилась.

Алина сидела на толстой ветке старого дуба и покачивала ногами в воздухе, глядя на пруд. В его гладкой, золотой от заката поверхности, точно в зеркале, отражалась багряная листва растущих по берегам деревьев.

Девушка положила голову на плечо Аресу, потерлась о него виском и призналась:

– Я все время думаю о Тане и Ане.

– Ты не виновата.

– Если бы я тогда сказала им…

– Что? – Арес заглянул ей в глаза. – Сказала бы, что Захар труп? Предложила бы его понюхать? Или, может…

– Я даже не попыталась! – прервала его Алина, закусывая дрожащие губы. – У них был шанс, я была их шансом!

– Нет, – юноша крепко взял ее за плечи и развернул к себе. – Ты так не думаешь, не должна думать! Элиас хочет, чтобы ты мучилась чувством вины. Сперва сводный брат и удар по приемным родителям, потом подруги. Но Захар собой не управлял, будь иначе, он выбрал бы жертвой кого-то другого. Обезопасил бы себя от подозрений. Людей много, твоих подруг убили не случайно. Все это – часть плана. Часть игры.

Алина закрыла глаза.

– Спасибо. Мне стало легче. Я не шанс на жизнь, я палач. Все близкие мне люди будут несчастны, потому что…

– Потому что я тебя люблю, – закончил Арес. – Прости, – голос его дрогнул.

Девушка разлепила мокрые ресницы.

– Не смей извиняться за любовь, это так… неправильно.

Арес наклонился к ней, коснулся волосами лба и, гипнотизируя взглядом, произнес:

– Я не могу облегчить муки твоей совести, но ты должна понять: хоть прокричи ты на весь институт, кто есть Захар, Элиас нашел бы способ сделать тебе больно. Я – его цель, а ты – средство.

Алина долго молчала, и юноша отстранился, обнял за плечи и уставился на воду.

– Арес, – неожиданно позвала девушка. – А почему твоей предок позволил Анхелю увести свою возлюбленную? Он не пытался ему помешать?

Юноша ответил не сразу, она даже подумала, что он не хочет отвечать, и пихнула его плечом.

– Вот так всегда! Всякий раз, когда мы говорим о твоем мире, ты отмалчиваешься или меняешь тему! Это нечестно!

Арес улыбнулся.

– Я пытаюсь вспомнить. Наверно, мать мне не рассказывала.

Девушка досадливо цокнула языком.

– Вот ты, разве не бросился бы за мной?

– Конечно бросился! – Он спрыгнул с дерева, снял с него девушку и, поставив ее на землю, сказал: – Идем, я угощу тебя кофе и пышками в пудре, помнишь, теми, которые тебе понравились!