Бейли заметил о чем говорил Готтбаум. Вздымаясь волны казались вязкими, разбиваясь же — словно ворсистыми и расплывчатыми.

— Но не будем предаваться обсуждению деталей, — сказал Готтбаум. — Думаю, вы не можете не согласиться — в конце концов, я продемонстрировал вам внушительные преимущества пребывания здесь.

У Бейли появилось странное ощущение. Казалось, Готтбаум пытается навязать ему свой товар.

— Возможности впечатляют, — осторожно сказал он.

— Не могут не впечатлять. Господи, Бейли, да знай только люди об этих возможностях!.. Знаете, мне вовсе не хотелось заниматься всем этим подпольно. Но человечество имеет скверную привычку: уничтожать изобретения, долженствующие улучшить его жизнь. Если помните, в 1812-м, на заре индустриальной революции, толпы луддитов крушили текстильные машины. И с тех пор положение дел не изменилось. Вы сам — имей только возможность положили бы конец нашей работе.

— Только потому, что вы растратили двадцать миллиардов народных денег, — заверил его Бейли…

Готтбаум отмахнулся:

— Я полностью согласен поделиться результатами, кои чертовски ценнее для народа, чем любое новое оружие, кстати сказать. Все, чего я добивался — возможности вести исследования без вмешательств со стороны. И даже теперь мне, помимо этого, ничего не нужно.

— Что ж, я теперь не у дел, и помешать вам некому. Я не успел даже составить отчет.

— Да, — согласился Готтбаум. — С вами мы справились вполне успешно. Но теперь возникла новая проблема. В лице вашей супруги. — Широким жестом он обвел идиллический карибский пейзаж. Солнце начало меркнуть; пляж, казалось, начал размываться, теряя резкость изображения. — Давайте вернемся в вашу квартиру, Бейли.

Готтбаум в буквальном смысле — снова обрел свое старческое естество: пушистые седые волосы, мятый костюм, выказывающий полное пренебрежение модой, глубокие и мрачные морщины на лице. Он оглядел меблировку гостиной с легким флером презрения, словно аристократ, посетивший скромный крестьянский домик, и устроился на краю дивана.

Бейли оказался прямо в центре комнаты. Он опустил глаза теперь его тело снова стало таким же, как раньше, и одежда была на месте.

Выключились и эмоции — мертвенная пустота в сознании пропала. Он был ошеломлен, полон противоречий, потрясен калейдоскопической сменой ощущений. В то же время он чувствовал и облегчение — оттого, что снова мог чувствовать.

— MARHIS сохранил ваши упражненьица в компьютерном дизайне, — сказал Готтбаум, обводя комнату взмахом руки. Просто на тот случай, если пожелаете когда-нибудь вернуться сюда.

— Вижу. — Бейли устало опустился в кресло напротив.

— Также сохранена и разработанная вами модель вашей супруги. Лично я считаю, что вы рано сдались — есть еще возможности для доработки.

— Вероятно, вы за этим наблюдали.

— Да, именно так.

Бейли приказал себе не сосредоточиваться на этом. Сознание могущества Готтбаума все еще тревожило его; какой смысл в противоборстве?

— Так что же вы говорили о Шерон? — спросил он. — Она стала проблемой для вас?

Он не верил в это, но если, тем не менее, это так — что ж, он будет рад и горд.