Левая рука предательски дрогнула и потянулась к застежке на брюках. Но даже просто поднести холодное острое лезвие к собственной плоти оказалось невыносимо страшно.

— Зато подумай, насколько уже завтра нам станет легче! — предложила ИСКУСИТЕЛЬНИЦА.

Легче? Сегодня я упустил возможность стать победителем, да еще был назван колхозным мужланом.

— Тебе просто пора проститься с мужественностью, вот и все. Одна секунда. А боль врачи снимут сразу же. Я звоню в «скорую», давай.

Я тяжело вздохнул и медленно расстегнул брюки. ОНА вызовет врачей, нас спасут... И тут... Я посмотрел на НЕЕ, ОНА по-прежнему в парике, в том самом, с густым вьющимся волосом, в котором стояла под душем позавчера. Кудри даже не развились. И на ней то же платье не по размеру. И бюстгальтер материнский, тот, что я сам когда-то завязывал узлом на спине, потому что он большой. И внутри него старые носки... Я вдруг испугался до жути, словно увидел на кухне оживший труп. Как ОНА вызовет докторов?!! ОНА ведь ненастоящая!!! ОНА мне просто нагло лжет?!!!...

В ужасе бросив нож, я шарахнулся в сторону, закрыл глаза и уже не сдержал крик: «ИСЧЕЗНИ!!!»

Целый год ОНА не появлялась. Я не мог, не хотел знать ЕЁ, видеть, слышать. Не мог забыть ни злобу Виктора, которому просто подарил победу; ни того, что чуть не искалечил себя. Чуть позже я прочитал в медицинской энциклопедии, что обрезание полового органа может привести даже к летальному исходу! Я не понимал, как ЧАСТЬ МЕНЯ хотела покалечить меня же? И что эта же ЧАСТЬ лишила меня спортивной карьеры. Правда, тренер еще полгода после соревнований звонил и умолял вернуться, но спорт перестал вызывать интерес. Одна мысль, что снова придется встречаться с Виктором на дорожке, кажется невыносимой...

— Что будете пить? Самогон, спирт или водку?

— Прямо не знаю... Всё такое вкусное!

>Я закрыл дневник. Ей была невыносима встреча со своим Виктором, а мне — со своим. Именно сегодня у меня должна состояться одна неизбежная и, по всей видимости, не последняя встреча с одним из учредителей, а именно — с Виктором Пидарасовичем. Эх, если бы у меня была шпага.

>Он сидел, развалясь, в кресле и как бы радовался нашей встрече. Я тоже сделал вид, что тоже как бы рад.

>— Привет, Ромка, поздравляю! Мы открываемся! Ты работаешь!!!

>— Да?! А как же долги за аренду?

>— Что значит, как? Заплатишь и работай!

>— Но ведь это ваши долги?!

>— Ну и что. Ты отдай их сейчас...

>— А потом получай свои денежки обратно целый год. Так?

>— Послушай... Кто-то все равно должен заплатить.

>— Я думаю так: кто должен — тот пускай и платит.

>— У нас сейчас нет денег.

>— Тогда давайте все-таки закрываться.

>— Ну, если ты по-другому не хочешь...

>— А как по-другому? Можно так: я отдаю долги и становлюсь единственным хозяином...

>— Нет, такой вариант даже не рассматривается.

>— Тогда закрываемся, и вам все равно придется расплачиваться за аренду.

>— До свидания. Мы тебе позвоним.

>— Пока.

>Я вернулся домой, в сердцах послав своего Виктора куда Макар телят не гонял, я вновь открыл летопись транссексуальных мытарств.