Дома мы продолжили пить. На путешествия у Лили средств не было, но алкоголь — это тоже своего рода путешествие, в том числе и от собственных мыслей и проблем. Врачи говорили, что после операции я проживу десять, максимум двенадцать лет, срок истекал, и мне становилось все страшнее, ведь я старше Лили, операцию нам делали в одной клинике, и, значит, того, что ждет ее, не избежать и мне. Что же дальше???

...Лили куда-то исчезла вместе с частью моих вещей, от нее остались только горы пустых бутылок.

...Как-то я стояла у метро, и Вова проехал мимо. Он смотрел в мою сторону, но сделал вид, что меня не заметил.

...Вдруг приехал Паша вместе с молодым обаятельным товарищем. Они привезли много еды и много выпивки, мы долго сидели на кухне, я веселила их историями про работу в ночном клубе. Друг Паши смотрел на меня во все глаза, как на что-то невиданное.

— Неужели вы правда голая танцевали? — все переспрашивал он.

— Да! А чего тут такого? Чего нам, здоровым бабам, бояться?!.

И даже не помню, как и когда отправилась спать. Ночью мне снился Вова, его сильные уверенные руки ласкали мое тело...

И с утра дико болела голова...

И Паша почему-то кричал на меня...

И его крики эхом гуляли в пустом черепе...

Я мало что поняла, кроме того, что он приревновал меня к своему товарищу, но больший бред даже невозможно себе представить! Однако сын угрожал, что ни-когда больше не приедет ко мне, отчего становилось безумно обидно.

...Потом я пыталась сдать бутылки, их оказалось так много, что я могла выручить за них вполне приличную сумму. А в очереди случилась совершенно неожиданная и страшная встреча — я нос к носу столкнулась с Изольдой, которая тоже... сдавала бутылки. Она совсем заросла щетиной, женского в ней не было ни капли. Мы сдали бутылки и взяли по пиву.

Она рассказала, что приехала в Красноярск, где от нее все шарахались как от огня. Мать-бухгалтер поддерживала ее, но в прошлом месяце умерла от инфаркта — смерти, больше свойственной мужчинам. У нее на работе начались проблемы, пошли проверки, и оказалось, что у фирмы серьезная недостача. Все сбережения матери пошли на ее покрытие, но этого оказалось мало, и квартиру у них тоже отобрали. Оказавшись в возрасте шестидесяти пяти лет на улице, без всяких перспектив, зато с великовозрастной бездельницей на руках, женщина едва не лишилась рассудка. Или просто не успела, инфаркт убил ее раньше. Изольда собрала свои вещи и рванула на перекладных прочь из города. Через полгода вновь добралась до Питера.

— Хочешь, можешь пожить у меня, — предложила я, потому что оставаться одной мне уже было невмоготу.

— Нет, мне будет неудобно на работу ходить.

Работала она в поездах, продавала пиво и лимонад.

И еще подрабатывала уборщицей на вокзале, за что ей там же предоставили комнатку для жилья. Она сообщила, что совсем неплохо устроена и даже руки уже привыкли и перестали болеть. Наверное, дела у нее и правда идут неплохо. Инка даже дала мне денег, и я снова пошла в магазин.

...Потом я снова встретила того самого психиатра. Он сидел у моей кровати, а стены в квартире кто-то перекрасил в идиотский белый цвет. И все люди ходят в белых халатах. Или я не дома?