Рачкова внесла вазу с цветами, которые купила Катерина. Они с Людмилой долго совещались, что лучше купить – цветы или конфеты, и решили, что все-таки цветы.

– Прекрасные цветы! – похвалила Рачкова и улыбнулась Катерине. – Тесновато у нас, конечно, – добавила она, с трудом протискиваясь к столу.

– У вас замечательная квартира, – искренне похвалила Катерина.

– Это вы из вежливости, – улыбнулась Рачкова. – Вот у вас квартира действительно замечательная, – и, по-видимому заметив недоумение Катерины (откуда бы ей знать о квартире?), пояснила: – Мне Рудик рассказывал. Но такие квартиры в Москве имеют только известные люди. Вы, конечно, знаете, что на Западе в столицах есть престижные районы, очень дорогие, где селятся только богатые и известные люди. Теперь и у нас в Москве есть такие престижные дома. Когда говорят: «Я живу в высотном доме на площади Восстания, или в высотном доме на Котельнической набережной, или у Красных ворот», можно даже не спрашивать, из какой вы семьи. Сразу ясно, что это замечательная семья заслуженных людей.

Катерина уже с тоской подумала, что ничем хорошим это не закончится. Рудольфу она, наверное, смогла бы объяснить, но его мать никогда ей не простит обмана. Соврала один раз, соврет и в следующий. К тому же мать, конечно, хотела бы, чтобы у сына была жена из хорошей, известной, обеспеченной семьи, которой не надо помогать – наоборот, ему самому помогут.

Катерина почувствовала, что пауза затягивается, мать ожидала ответа на свой монолог о престижных домах и их заслуженных жильцах. Катерина же не могла придумать, что бы ей ответить. Выход нашла Рачкова, переменив тему.

– Где вы в этом году отдыхали? – спросила Рачкова. – Не в Крыму ли?

– Да, – подтвердила Катерина, пытаясь сообразить, какой город назвать в Крыму, где она никогда не бывала. У нее вдруг из памяти вылетели названия всех крымских мест.

– Так в этом году ведь холодно было, – заметила Рачкова.

О том, что в Крыму холодно, Катерина не слышала, поэтому ответила уклончиво.

– Не то чтобы замерзали, но бывает теплее.

И сама себе стала противна. Вобла сухая, нет чтобы чего-нибудь рассказать веселое. Выручил Рудольф. Он открыл бутылку сухого вина.

– Мама, ты заговорила Катю, а разговорами сыт не будешь. Предлагаю начать. – Рудольф разлил вино и поднял свой бокал. – Предлагаю выпить за знакомство.

– Которое, я в этом уверена, перейдет в крепкую дружбу, – и Рачкова чокнулась с Катериной.

Катерина пригубила, боясь опьянеть, как с ней случилось в кафе. Рудольф взял среднюю вилку, Катерина взяла точно такую же. Все будет хорошо, подумала она, если не торопиться и обдумывать ответы. Пусть решат, что она медлительная и флегматичная, и такие ведь девушки бывают.

Младший Рачков, по-видимому, проголодался, схватил вилкой кусок рыбы, вилкой же его разорвал и тут же получил замечание от матери:

– Для рыбы есть специальный нож!

– Я забыл какой, – признался Рачков-младший.

– Я же тебя все утро учила. Что про тебя наша гостья подумает?

– Я хорошо подумаю, – сказала Катерина.

Рачкова принесла зажаренную в духовке утку. Рудольф специальными ножницами ее разделал. Рачкова ловко и довольно быстро управлялась с птицей. Катерина решила не рисковать и отказалась.