– По чистой случайности.

– Или сознательно.

– Ты думаешь, он понимал, что творил? В тот момент, когда их отделывал?

– Да, думаю, понимал. Мне представляется, Ричер принадлежит к числу тех, кто видит ситуацию на пять секунд вперед раньше всего остального мира.

– Ты серьезно?

– Да, сэр. Я провел с ним некоторое время.

– Хорошо, – сказал Холланд, пожав плечами. – Поговори с ним, если тебе так хочется.

– Мы можем его использовать для наших дел? Он бывший военный и, возможно, кое-что знает.

– О чем?

– О том, что происходит на западе.

– Он тебе нравится?

– Не имеет значения, нравится он нам или нет. Мы можем его использовать. В данных обстоятельствах не сделать это будет неправильно.

– Это признание поражения.

– Нет, сэр, здравый смысл. Лучше попросить помощи до того, как тебе надерут задницу.

– Сколько нам придется ему рассказать?

– Большую часть, – ответил Петерсон. – Может быть, всё. Полагаю, он и сам сообразит.

– Ты бы именно так поступил, будь ты на моем месте?

– Да, сэр.

Холланд задумался, потом кивнул.

– Хорошо, – повторил он. – Для меня это серьезный довод. Поговори с ним.

Было без пяти минут одиннадцать вечера.

Осталось пятьдесят три часа.

Петерсон отправился домой на полицейской машине, что показалось Ричеру необычным. По собственному опыту он знал, что городские копы обычно возвращаются домой на собственных, а полицейские автомобили оставляют на стоянке, где в них садится следующая смена, пока мотор и сиденья еще не успели остыть. Петерсон сказал ему, что в распоряжении болтонского управления полно машин, и у каждого имеется своя. Кроме того, все, кто служат в полицейском управлении, должны жить от него в десяти минутах езды.

Петерсон жил на расстоянии двух минут, примерно в миле к востоку, за городом, в построенном на месте бывшей фермы доме, большом, деревянном, по форме напоминающем круглый фруктовый кекс, выкрашенный в красный цвет с белой отделкой. В нескольких окнах горел теплый желтый свет. Неподалеку стоял такой же сарай, и обе крыши украшали высокие шапки снега. Все вокруг было белым, замерзшим и безмолвным. Квадратную, примерно размером в акр, площадку перед домом окружала изгородь из старых потрепанных столбиков с натянутой между ними колючей проволокой. Над снегом торчал примерно фут.

Подъездную дорожку расчистили в форме буквы Y; одна ее сторона вела к сараю, другая – к входу в дом. Петерсон поставил машину в сарае, большом открытом строении с тремя стойлами. Одно из них занимал «Форд»-пикап, приспособленный для уборки снега, в другом были сложены дрова. Ричер выбрался из машины, следом за ним – Петерсон; они пошли по расчищенной дорожке, свернули за угол и направились к двери в дом.

Она была сделана из прочного куска дерева и выкрашена такой же красной краской, как и стены, и открылась в тот момент, когда Петерсон и Ричер подошли к ней. На пороге стояла женщина, окутанная теплым воздухом и залитая мягким светом, льющимся у нее из-за спины. Примерно ровесница Петерсона, выше среднего роста, стройная, со светлыми волосами, убранными в конский хвост, в черных брюках и шерстяном вязаном свитере со сложным рисунком.