Я почувствовал легкий озноб, незаметно подкравшийся снизу. Сначала он охватил ноги, потом поднялся выше, еще выше. Вскоре меня уже начало всерьез колотить. Единственный способ от этого избавиться – расслабиться и контролировать себя, но в темном подземном коридоре очень трудно проделать и то и другое. Немного погодя у меня заклацали зубы, выбивая чечетку. Я понимал, что никак не могу остановить этот судорожный стук.

Лило услышала его, остановилась и прильнула ко мне всем телом. И тогда блаженное тепло затопило меня от пальцев ног до макушки.

– Спасибо, – поблагодарил я, целуя ее в губы. – Ты вовремя.

– Всегда пожалуйста, – засмеялась она.

Шагавший впереди Путевой Обходчик что-то пробурчал. Кажется, сейчас он распекал либералов и демократов, которые окончательно все развалили.

– Безобразие! – кипятился призрак.

– Так ведь война была, – попытался вступиться я.

– Это не оправдание, – отрезал он. – Здесь все запустили еще до войны. Как начались перестройка с гласностью, так у нас все пошло-поехало, причем вкривь да вкось. Был бы нормальный генсек вместо «всенародно выбранного», побоялись бы америкосы на нас бомбы сбрасывать. Глядишь, и войны бы не было, и метро в полном порядке. А у нас что произошло?

– Что? – поддакнул я, понимая, чего ему от меня нужно.

– Да то, что к власти пришли те, кто о народе никогда не думал. Только о карманах своих, дачах на Карибах да особняках в пригороде Лондона беспокоился. Денежки из трудового люда тянули изрядно, нормальной зарплаты не платили, и на все отмазки находились. Страна богатейшая, в недрах вся таблица Менделеева, а грамотно распорядиться богатством не могли, да и не хотели. Нефть, газ – все качали за доллары и еврофантики. Ну, скажи мне, кому они сейчас нужны, эти бумажки? Да никому. Старую промышленность развалили, новую не создали. Пропили, проели запасы, еще при Союзе накопленные, ограбили народ.

– Да ладно вам, не кипятитесь так, – попытался я успокоить разбушевавшегося не на шутку призрака. – Это все дела давно минувших дней. Чего их вспоминать?

– Дела давно минувших дней, говоришь, – разозлился он. – Да неужели ты не понимаешь, что, если вновь на поверхность выйти удастся, вся эта сволочь, что нами рулила, вылезет из секретных бункеров и опять начнет свою линию гнуть. Не хочу я, чтобы все повторилось, чтобы снова просрали все, что у нас есть.

– Какая там поверхность! – заметил я. – Боюсь, это не при нас и не при наших детях произойдет. Дай бог, если внуки увидят.

– А не надо быть таким скептиком! Ладно я, старик, а вы – молодой человек в самом расцвете сил. Вам надо на лучшее надеяться и делать все, что от вас зависит. А зависит от вас нынче многое. Иначе меня бы тут не было.

Путевой Обходчик замолчал, больше мы от него не слышали ни единого слова, пока вдруг за следующей открытой дверью не показалась обычная платформа станции метрополитена.

– Вам сюда, – сказал призрак. – Прощайте.

И исчез.

Дверь за ним закрылась, причем сама, без посторонней помощи. Я подергал за ручку, но убедился, что ничего не получается. Дверь будто заварили.